* * *
Проснулась резко, будто кто-то крикнул над ухом. С ощущением, что все перевернулось. Или с похмельем.
Снимали новостной сюжет: какой-то толстый и краснолицый депутат выходил из машины. Тут по сценарию его окружали жители. Депутат жал руку мужчинам и что-то говорил на камеру про путевки в Крым, Ри не вслушивалась. Гримерше приходилось пудрить его каждые пять минут, но хрячий блеск не скроешь – это Ри случайно подслушала в очереди в туалет. Она засмеялась, гримерша попросила пустить вперед, а то обоссу сейчас тут всё – так и познакомились. Потом подтянулось еще несколько жителей. Теплая осень заканчивалась, начиналась холодная. Все ежились, особенно Ри, у которой не было зимней одежды. Прыгали на одной ноге, растирали руки. Гримерша осторожно доставала из кармана пальто фляжку и делала глоток. Встретившись взглядом с Ри, она приглашающе приподняла брови, но та не успела согласиться, перерыв закончился.
На съемке играли: перед самым подходом депутата один из жителей шептал что-то смешное. Дальше все должны были сохранять внимательные лица на камеру. Делали несколько дублей, то и дело кто-то начинал хохотать. После крика режиссера о том, что массовке не заплатят, угомонились.
Закончили уже вечером. Ри все-таки глотнула то, что было во фляжке. Стало теплее. Она огляделась и представила, что жители были ее старыми друзьями.
– Я живу на соседней остановке, – сказала она гримерше.
И через полчаса все уже развалились у нее в комнате. По дороге гримерша купила дешевого вина. Ри не различала, что дешевое, а что нет, но один из жителей, имя которого она не запомнила, поцокал языком и сказал: кислятина для бомжей. Потом оглядел ее квартирку и поцокал еще: в бомжатнике и пьем. Разговаривали про депутата со съемок. Гримерша громко и долго рассказывала о том, как она приехала в Москву из маленького города в Сибири, чтобы стать актрисой. Ри тронула ее за руку и тихо сказала, что она тоже приехала из маленького города, только на юге, почти из деревни. Гримерша глянула на нее, как сквозь мутное стекло, и продолжила. Кто-то залез на стол прямо в ботинках и высунулся в окно. В квартиру потянуло сигаретным дымом. У Ри заболела голова, она накрылась одеялом, подвинулась на кровати к самой стенке и заснула под говор. Ей снился депутат, который превратился в свинью. Он весело бегал по пляжу и кричал: наш, наш, наш, наш!
Проснулась уже одна. Дверь в квартиру была раскрыта. Лежа на кровати, Ри видела коридор и грязные следы на полу. Она нехотя встала и осмотрелась: коробка из-под пиццы под столом, бутылки около конфорки, чья-то резинка для волос на столе.
Стоя под душем, она поняла, что за мысль появилась и тут же исчезла из головы в момент пробуждения. Мысль, похожая на толчок. Да ладно, одернула себя и взмахнула рукой. Да ладно, – повторила вслух. Но все-таки очень быстро помылась, так же быстро вытерлась и, скрипя тапками, прошлепала к себе. С волос под футболку стекала вода. Она открыла ящик в столе и зачем-то пошарила в нем рукой, хотя все было видно.
Все и так было видно – конверта с мамиными деньгами там не было.
* * *
Мокрые волосы собрала под шапку. Ри не помнила, как одевалась, и сейчас, заметив отражение в витрине, не узнала себя. Похожа на пацана, подумала. Потом достала телефон и еще раз – какой уже, третий, пятый? – проверила календарь. Тридцать первое октября, завтра за оплатой придет хозяйка квартиры. Вспомнила, как вчерашний
