Кафе смерти - страница 15

Она была моей единственной подругой. Мне казалось, что все вокруг ходили на тайные уроки о том, как дружить. Все-то у них было легко, прыгали с темы на тему, будто молчание – лава, смеялись громко, ездили вместе на косу в лес – было там у них место, сидели на размокших бревнах, рвали цветы, трогали улиток палочками. Улитки доверчиво высовывали глаза на длинных ножках, чтобы тут же их втянуть обратно в ракушку.

Карину как-то туда позвали, а она позвала меня. Я сидела на бревне, улыбаясь всем, кто на меня посмотрит. Мне казалось, что я и сама улитка и все меня тыкают палочкой, но только прятаться в ракушку нельзя. Я думала, что у меня неплохо получается, но под конец, когда Карина ушла с Кириллом – тем самым, с ботинком – смотреть на муравейник, ко мне повернулась девочка из параллели и спросила, зевая: а ты кто? А я почему-то не смогла ответить.

Со мной Карина смеялась не так, как с ними в лесу, по-другому – громко, запрокидывая голову, вытирая слезы. И я смеялась так, что не выпрямиться, только упасть в мокрую траву и уже даже не хохотать там, а сипеть, забыв и шутку, и все вокруг. Больше я ни с кем в жизни так не смеялась.

– Мне нужны деньги, – повторила она.

Я пыталась собрать мысли, придумать, что делать с девочкой. В голове рисовая каша. Все поплыло. Я представила, как включу дома телевизор и лягу в кровать. Стало хорошо.

– Сколько тебе нужно?

– Я не знаю. – Она уставилась себе под ноги. – Если честно, я не думала, что ты дашь.

Как она легко перешла на ты.

– Пойдем, – устало сказала я. – Нам пару остановок на трамвае.

– Я знаю.

Откуда?

Дома я сразу пошла к буфету, порылась в конверте, захватила пару бумажек, подумала и захватила еще.

– На. – Я посмотрела на нее и увидела, как это знакомое лицо расплывается по краям, замыливается.

Надо успокоиться. Я села на диван. Девочка положила деньги в карман, помолчала и ушла из моего взгляда. Ушла сама, не пришлось и просить.

– Погоди, – сказала я и встала с дивана. – Как тебя зовут-то?

Она обернулась у двери.

– Ри, – сказала она, – Карина на самом деле.

– Тоже Карина, – усмехнулась я, – ты знаешь, что она с детства хотела это сделать?

Она кивнула, и я улыбнулась, не ей, а Карине.

– Мама говорила. – Девочка стояла в дверях в ботинках, я поморщилась, грязь ведь занесет.

– Ботинки. – (Но она меня не слышала.)

– Мама говорила, что у тебя есть сестра.

– Сестра?

Она смотрела на меня такими знакомыми Кариниными глазами – в упор.

– У меня нет сестры.

Когда за ней закрылась дверь, я с облегчением подумала, что забыла дать ей свой номер телефона.

Надо было, конечно. Я прошла обратно в комнату, половицы напротив двери в ванную привычно скрипнули, скрипнула кровать, и на потолке, ровно над кроватью, там, где лет пять назад расплылось непонятно откуда взявшееся желтое пятно, появилось ее лицо – четырнадцатилетнее, смотрящее на меня вполоборота. Шевельнулась занавеска. Раздеваться не хотелось, идти в душ тем более, я натянула на себя колючий плед и повернулась на бок, зажмурившись до красных точек. Но и в этой темноте проступило ее лицо. Я начала перечислять, как учили – пять вещей, которые я сейчас слышу. Шорох занавески, шум дороги, холодильник жужжит, птица вскрикнула. Что еще?