Выступая в первый раз в роли Ромео, он прямо на сцене вынул табакерку и предложил понюшку зрителям, сидевшим в нижней ложе. В сцене смерти влюбленных он заботливо подложил себе под голову берет и обмахнул платком доски, на которые должен был рухнуть замертво. Во время другого представления он потерял бриллиантовую пряжку и ползал на коленях, остановив спектакль, пока не нашел ее.
Его выступления были такими смешными, что зрители то и дело покатывались со смеху. Коутсу настолько понравилась реакция публики на смерть Ромео, что он точно так же сыграл эту сцену на следующий вечер и, возможно, повторил бы ее и в третий раз, но тут из мертвых восстала Джульетта и велела ему прекратить этот балаган.
По происхождению Коутс был англичанином, хотя родился в Вест-Индии. Ему суждено было погибнуть в автомобильной катастрофе рядом с Королевским театром на Друри-Лейн, но изумленное восхищение его вопиющим непрофессионализмом дожило до наших дней. Разве не тем же самым можно объяснить популярность Эдди «Орла» Эдвардса, героического члена сборной Англии по прыжкам с трамплина на Зимних Олимпийских играх 1989 года?
После Олимпиады Эдвардс продолжал в том же духе и даже записал несколько песен на финском, хотя, заметим, этот язык был ему совершенно незнаком. Прекрасный пример для всех нас.
Успех – это умение двигаться от неудачи к неудаче, не теряя энтузиазма.
Уинстон Черчилль – о благородном английском искусстве поражения
Можно ли препарировать английский юмор и дать ему точное определение? Известно только, что юмор – неотъемлемая черта национального характера. Он подразумевает не только то, что Дж. Б. Пристли назвал «юмористическим реализмом», – способность находить забавное в самых обычных вещах и людях, которая восходит, самое позднее, к Джеффри Чосеру, – но и умение посмеяться над самим собой.
Какая нация стала бы так подшучивать над собой, как англичане на церемонии открытия Олимпийских игр в 2012 году? Впрочем, не будем забывать, что сотворил эту британскую церемонию художественный гений шотландца. Тем не менее англичане с удовольствием посмеиваются над своими пунктиками и недостатками, чего совершенно лишены представители других стран. Офисные работники в Америке не сразу найдутся с ответом, если предложить им рассказать историю какого-нибудь личного провала, но их английские коллеги помнят все свои неудачи не хуже, чем награды.
Слегка насмешливое отношение к своим чудачествам было свойственно англичанам с незапамятных времен. «Я провел с ним довольно много времени, – писал Джеймс Босуэлл (шотландец) о Сэмюэле Джонсоне, – но теперь могу вспомнить только, что мы все время над чем-то смеялись. Видимо, в тот день у него было подходящее настроение для шуток и веселья – в такие дни я не знал человека, способного хохотать более увлеченно». Но тот же Босуэлл позднее писал о «постоянной мрачности» своего друга. Эти два состояния, юмор и мрачность, прекрасно уживаются в англичанах – как во всех великих комедиях.
Пожалуй, самое ясное представление об английском юморе можно получить, сравнив его с американским. Английские шутки строятся на преувеличении, причудливые всплески фантазии представляют мир в искаженном виде и доводят странности до логической завершенности. Преувеличение, свойственное английской шутке, в какой-то момент превращается в нелепицу, абсурд: от Льюиса Кэрролла до Монти Пайтона англичане неутомимо совершенствовались в искусстве комического абсурда (не путать с серьезным «театром абсурда», где, конечно, никто не может сравниться с французами).
