В комнату шагнул ещё один «деть»: высокий широкоплечий чернобровый парень, над верхней губой которого шикарной полоской росли небольшие усики. Я машинально потрогал у себя под носом и вздохнул. Появление «мужской» растительности на моём лице означало бы категорическое уравнивание в правах с братом и навсегдашнее выключение его всюплешпереевших восклицаний: «когда же «мелкий» вырастет?!»
Из коридора выглянул младший из лихих братьев и, хитро улыбаясь, протянул:
– Ба-а-а, а можна-а-а нам на улицу веласапет взять?
– Так и быть, – разрешила тётя Каринэ и пояснила. – В пятницу у Арушанчика юбилей был – пять лет, дед велосипед подарил, так малыш всё норовил его в постель затащить, еле уговорили рядом с кроваткой поставить!
Неожиданно тётя прищурила глаза и подозрительно внимательно посмотрела на меня:
– Ну, что, Женька-джян? Готов заниматься математикой?
Я вздрогнул. Честно говоря, совсем позабыл, зачем сюда пришёл – и вопрос прозвучал, как залп или неожиданное приглашение к зубному. На этот случай в моём арсенале имелся один фирменный опробованный приёмчик: оттянуть неприятное событие, попытаться «заговорить зубы», но тут дверь вдруг распахнулась, и в комнату ввалился большой усатый сильно пыхтящий дядька, который с порога завопил тугим басом:
– Это надо же! А ещё прадавэц называется! Представляешь, жена, пошёл в магазын, там адна дэвушка апельсын торгует! Товар хорош, а лицо?! Кэмэнная стэна! Я ей говорю: улыбнись, дарагая! Я хотэл, на прадавэц посмотрэл – уже нэ хочу! Это тавар – его чувствовать, любить надо! Такой удовольствие, когда люди из твоих рук што-ныбудь покупают! Покупатэль хорошо – тэбэ хорошо! Гаварил-гаварил, а дэвушка нэ понимает! Повэрнулся, к другой жэнщинэ пошёл! Яблок, канфет, банан купил, внуки в доме – радость в доме: угощать надо!
С этими словами дядька снял с головы кепку, вытер клетчатым платком вспотевшее лицо, затем лысину на голове, потом потряс комнату таким оглушительным чихом, что зазвенела посуда в шкафу, и только тогда заметил меня:
– Вуй ме! Учэник?! Сколько будет дважды два? Ха-ха-ха! – взорвался он вдруг таким добрым заразительным смехом, что я автоматически начал улыбаться, а потом засмеялся вместе с ним. И все мои опасения исчезли, улетели куда-то за поля, за моря. Тогда-то я и понял, что смех сжигает страх.
– Это дядя Вазген! – улыбнулась тётя Каринэ. – Пойдем, плэмяшычек, на кухню, я вам с Араратиком яблачки дам! И подхватив малыша на руки, она вышла из комнаты.
– Знаешь, что лежит в этом халадыльнике? – спросила родственница, после того, как я уселся на старую табуретку. – Не знаешь, и я ещё нэ знаю, что там Вазген принёс. Значит, там… икс! – радостно заключила она. – И мы его сейчас найдём: ты будешь примеры рэшать, а я – готовить абэт!
– Вот тебе неизвестные! – тётя Каринэ достала откуда-то из-за шторы и протянула мне листок с напечатанными заданиями. – Подумай, как решить.
У-у-у! Когда учителя произносят своё фирменное «подумай», в мою голову нагло врывается пустота: не лезет ни одна нужная мысль, хотя в другое время их хоть отчерпывай. Зато вспоминается, как африканские слоны вальяжно помахивают ушами, как упруго свистит ветер, когда несёшься на велике или ещё что-то в этом роде.
Вот и сейчас случилась та же история. Я хмуро уставился на противные цифры.
– Икс здесь какой? – спросила тётя, пристально глядя тёмными глазами. Может быть, имела в виду что-то другое, но я ответил на тот вопрос, что услышал:
