В то время воспитание в рабочих семьях было очень простое. Каждый член семьи должен соблюдать правила, считавшиеся приличными. При нарушении правил следовало наставление, как надо вести себя. После этого, при повторном нарушении, следовала взбучка, которая являлась более эффективной, чем наставления.
Как-то мой брат вместе с соседским мальчишкой нашли на улице десять (десять!) рублей. Отец в месяц зарабатывал сто рублей, телевизор стоил сто сорок рублей. Представляйте, какие бешеные деньги они нашли. И два пацана пошли в «загул». Попили газировки, купили пирожков с повидлом, мороженое по две порции, цветные карандаши, стирательные резинки… Дома сразу стали допытываться, откуда такие покупки? Сказали, что нашли на улице червонец. В первую очередь дознание стало выяснять, а не украли ли молодые люди эти деньги? Поверили, что не украли, но за то, что не сообщили об этом родителям, последовало наказание: моего брата – ремнём, соседского мальчика – драние за ухо. Но на экзекуцию моего брата пришли соседи и привели своего отпрыска. Брат мой держался мужественно. Мне его было жалко, но уважать брата стал больше.
Кстати, запоминаются наставления, а не взбучки. Но и после взбучки почему-то не тянуло дальше заниматься «интересными» играми.
А игр было очень много. Например, в войну. Деревянные винтовки и автоматы не стреляли, а оружие – это машина разрушения и, если оно ничего не разрушает и не издаёт никакого звука, значит это не серьёзное оружие. На смену деревянным автоматам пришли рогатки из резины от использованных противогазов, которых было достаточно на свалке отходов химического предприятия. Стреляли в разные стороны камешками, гайками и стреляли метко.
С течением времени рогатки заменили пугачи из медных трубок с гвоздём и резинкой. Выстрел как настоящий. Пальба иногда такая стояла, что приходилось вмешиваться взрослым. Производной от пугачей была самодельная граната, состоящая из двух болтов и одной гайки, соединяющей эти два болта воедино. Всего лишь селитра от спичек, тугое соединение болтов и от удара об асфальт следовал взрыв, срывающий резьбу с болтов и с гайки. Прилетало болтом и по лбу. Затем от пугачей и «гранат» переходили к «поджигам» – прототипам фитильных пистолетов начала XVII века. Самодельная пуля летела довольно далеко и имела хорошую пробивную способность. Но была опасность в передозировке пороха и разрыве (или отрыве от пистолета) ствола. Немало ребят покалечилось. Это увлечение прошло быстро после серьёзного ранения одного из детских друзей.
Затем мы с братом увлеклись фотографией. Отец купил нам фотоаппарат «Смена – три». Вроде такой угловатой «мыльницы» с крутящимся объективом, пружинным замком затвора, лепестковой диафрагмой. Объективчик был маленький, но обеспечивал такую глубину резкоизображемого пространства, которая даже сейчас не под силу наворочанным «зеркалкам» хвалёных мировых брендов. Расстояние определялось «на глазок», по наитию ставили диафрагму и выдержку, и фотографии получались резкими и хорошего качества. Ночами сидели и проявляли плёнки, печатали фотографии. Вообще здорово. Брат этим заразился на всю жизнь и ему отец купил у соседа старенький фотоаппарат «Зоркий» с выдвижным объективом. Так фотоаппарат плоский, а выдвинул объектив и у тебя в руках чудо современной для того времени техники. Конечно, «Зоркий» и в то время был архаизмом, потому что был советской копией немецкого фотоаппарата «Лейка» и выпускался питомцами знаменитого в те времена педагога для трудновоспитуемых Антона Семёновича Макаренко.
