Стол у них ломится, я хренею. Пир на весь мир. Несколько салатов, нарезки овощные и мясные, селёдка под луковым одеялом, мясо с гарниром с пылу с жару. Это у них что, обычное явление? Меня ж точно не ждали. Не скажешь, мол, готовились заранее.
Не успели ещё все потянуться за вилками, а Васькин папаня, точно помню, что звать его Юра, уже полез по полкам в поисках рюмок.
— Куда! А ну на место поставил, — шикает на него супруга, когда тот достаёт из морозилки запотевшую тару с прозрачной.
— Не, ну а чё? Гости же. Сам бог велел.
— Тебе завтра на работу.
— Так мы ж так, губы смочить. За знакомство. Правда, Руслан?
— Я не буду.
— Как так? По одной, а?
— Нет.
— Он за рулём, — напоминает Пятнашка.
— Ну ничего, — отмахивается Юра. — У нас диван в гостиной свободный. Перекантуется.
О, как. А товарищ-то лёгкий на подъём. Знает меня пять минут, а уже ночевать предлагает. Звучит заманчиво, не отрицаю, особенно в совокупности с расширенными в ужасе зрачками Василисы, но я даже ради такого принципами поступиться не готов. Так что торможу неугомонные порывы, накрывая сунутый мне стопку ладонью.
— Я не буду, — вежливо повторяю.
— А наливочки? У нас на рябине есть, пальчики оближешь.
— Я не пью.
— Вообще или только на этой неделе?
— Вообще.
— Ля, мать, слышала? — мой отказ Бельичевского старшего, смотрю, нисколько не огорчает. — Не пьёт. Это мне нравится. Это вот уважаю. Глядишь, свой трезвый водитель в доме будет.
Реакцию Василисы просто надо видеть. Фейспалм грандиозного размаха.
— Ещё не открыл, а тебя уже несёт. Угомонись, — минорно вздыхает её мать скорее ради проформы, нежели на самом деле негодует. Как она представилась? Марина, Мария? Тьфу, блин. Память как у золотой рыбки.
— Будь попроще, — пригвождают Марино-Марию смачным чмоком, преспокойно забивают на меня и переключаются на более сговорчивую бабулю, помахивая бутылью. — Хоть тёща-то любимая меня поддержит?
— Лей, родной, лей. Оно для сна лучше любого чая ромашкового.
— Истину глаголите, Петровна.
Ха. Судя по всему, угодил я в весёлую семейку. Непосредственную такую, шумную. Сидят, ложками в салатниках стучат и болтают о чём придётся. Детектив какой-то русский по телеку идёт, его обсудили. Пацаны гиперактивные примчались и обратно на второй этаж умчались — о детях поговорили. Седой дедок ко всем присоединился, про соседей посудачили.
Прикол в том, что меня воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Кто я, что я, откуда и куда — по фонарю, фильтрация нулевая. И про кредит перетрут, и про то, что теплицы пора к зиме готовить, и про сортир засорившийся. Мимоходом и у меня что-то поспрашивают, но стандартным анкетированием, какое обычно бывает при подобных знакомствах, и не пахнет. С другой стороны, я ж не предложение притащился их дочери делать, чё с меня взять?
За всей этот оживлённой болтовнёй ужин плавно перетекает в следующую фазу: культурное чаепитие. В ход идут конфеты и пирожные. Когда окончательно темнеет на улице для атмосферы включаются гирлянды, а детектив сменяется музыкальным каналом. К этому моменту приезжает ещё один член семьи, муж сестры. Знакомимся заново. "Руслан — Виталик, Виталик — Руслан", "очень приятно" и далее по шаблону.
Пока новоприбывшему в лошадиных дозах накладывается тарелка, в меня впихиваются остатки. Сопротивление бесполезно. Против: "ну осталась одна ложка, ни туда-ни сюда, давай-давай, у тебя организм молодой, ему расти надо" не попрёшь. Сижу и вежливо давлюсь, превращаясь в неповоротливый окорочок, который скоро перестанет умещаться на стуле.
