– А ты?
– А я что, дура, что ли – отказываться? Ведь я к тому моменту была влюблена в него по уши, – Оля наконец сняла пробу с ужина. – Ой, Тася как вкусно! Давай есть, пока не остыло!
И две женщины принялись за еду.
***
– И все-таки скажи правду, Липа, неужели ты никогда не жалела?
– О чем? – лениво отозвалась Оля, покачивая вино в бокале. Господи, хорошо-то как. Вино вкусное. Сыр вкусный. А какая вкусная лазанья у Таси получилась…
– О том, что с Борисом развелась.
– Господи, конечно, нет.
– Так он, может, перебесился бы, наверное. У мужиков же со временем уже это... – Тася порозовела. – Ну, им меньше надо. Устал бы ходить налево. Он же старше тебя. А если б ребеночка завели…
Оля вздохнула. Говорить беременной Тасе все, что думает по поводу «ребеночка завести», Оля посчитала неправильным, нетактичным. Поэтому она просто молча пополнила бокалы – себе вином, Тасе соком.
– Он же хороший был, – зачем-то продолжала гнуть свою линию Тася. – Интересный такой, ну, внешне. И зарабатывал нормально. И к тебе он относился хорошо.
– Хорошо – это не бил? – Тася вздрогнула, и Оля поспешила исправиться. – Прости, Тась, но… У каждой женщины, видимо, есть то, что она простить не может. Никогда не сможет, понимаешь? Да и не в прощении дело, если вдуматься.
– А в чем? – не унималась Тася.
– Противно просто, – призналась Оля. – Просто противно, понимаешь? Что он этими губами, которыми тебя целует, – других целовал. Может быть, даже сегодня. Или вчера. И что руками этими он обнимает тебя – и кучу других женщин. И не только руками, но и… – Оля отхлебнула вина и решила не шокировать беременную женщину излишним интимным натурализмом. – Нас слишком много было в нашей супружеской постели. Как будто групповуха.
– Это плохо, да, – после паузы тихо отозвалась Тася. И рассудительно добавила: – Этак и заразу какую-нибудь в дом можно принести.
– Ой, в этом отношении можно было быть спокойной, – фыркнула Оля. – По части безопасного секса Борис мог бы лекции читать. Он к этой теме очень серьезно относился.
– Какой молодец!
– Тася! – рассмеялась Оля. – Ты зачем упорствуешь? Все это уже в прошлом.
– Ну что поделать, если у твоего мужа, такого со всех точек зрения положительного, был всего-навсего один-единственный недостаток.
Оля сделала долгий глоток, зажмурилась. Тася-Тася, зачем ты вот это все разворошила?
– Ну, во-первых, – начала она медленно, не открывая глаз, – и этого одного недостатка за глаза хватит. А во-вторых, недостаток не единственный.
– Я вот чувствую, что ты придираешься к Борису! Ну, что там у него за недостаток еще?
– Его мама, – Оля открыла глаза. – И моя свекровь.
– Ой, ну ты сказала! – Тася в ответ даже глаза закатила. – У всех мужиков такой недостаток есть. Кроме сирот. Не зря же говорят, свекровка – злая головка. И все как-то живут.
– Нет, Тась, ты не понимаешь. Это не просто свекровь. Это еврейская мама позднего долгожданного единственного сына.
– И что в ней такого особенного?
– Понимаешь… - Оля медленно наливала вино. – Нас с самого начала было не двое. Сначала было трое: Борис, я и его мама.
– Липа, ты наверняка преувеличиваешь.
– Скорее преуменьшаю! - фыркнула Оля. А потом встала – и с некоторым изумлением констатировала легкое головокружение. Вот же какое вино оказалось коварное. – Подожди, сейчас кое-что покажу!
Через пару минут Оля вернулась на кухню.
– Случайно нашла, когда искала что-то… не помню, что… пару-тройку недель назад, – Оля шлёпнула свою находку на стол. – Любуйся!
