Как стать знаменитым журналистом - страница 66

Анатолий Чубайс собственно и сформулировал на одной из частных встреч с главными редакторами крупнейших СМИ страны, среди которых был и я, а потому знаю это наверное, принцип новых взаимоотношений: что хозяин СМИ скажет, то и будете делать, а не сделаете – кости будут трещать. Я цитирую практически дословно. А слышали эти слова еще человек пятнадцать. Произошла эта встреча в конце лета или в начале осени 1996 года, когда Чубайс был главой президентской администрации при больном Ельцине. Замечу, что немаловажно, что в тот период Анатолий Чубайс намеревался стать как минимум премьер-министром России, а как максимум – ее президентом.

Итак, формула существования прессы в России оказалась проста. Если бизнес-группа политически поддерживает власть, власть помогает или позволяет этой группе приобретать или издавать общенациональные СМИ, которые тоже должны помогать бизнес-группе не столько делать деньги, сколько оставаться близкой к власти, ибо от этой близости в России и родятся деньги.

Классическая модель взаимоотношений власти, крупного бизнеса и СМИ. Ничего нового. Новое, точнее неожиданное, – для власти, для Кремля, все-таки возникло. Но это будет несколько позже.

В рамках этой классической модели властью и была решена проблема поддержки кандидатуры Ельцина на выборах летом 1996 года – путем прямого давления собственников на большинство общенациональных СМИ, хотя, конечно, и большинство журналистов, не желая победы Зюганова, не слишком сопротивлялись этому давлению. Итог, как я уже отметил, подвел Анатолий Чубайс, оказавшись в Кремле наместником готовящегося к операции на сердце президента Ельцина.

СВОБОДА СЛОВА В РУКАХ ОЛИГОПОЛИИ: информационные войны 1997–2000 годов

В модели взаимоотношения власти, бизнеса и СМИ, отцами-основателями которой в России были Гусинский, Березовский и Чубайс (группа ГБЧ), было отбалансировано все, кроме трех моментов.

Во-первых, бизнес-группы, сплоченные к лету 1996 года, в межвыборной жизни имели разные, а порой и прямо противоположные интересы в бизнесе, да и в политике. И удовлетворять всех одновременно и всегда Кремль был не в состоянии.

Во-вторых, даже и на выборах бизнес-группы могли иметь пристрастия к разным кандидатам, что и случилось в 1999 и 2000 годах.

В-третьих, между готовностью поддерживать Кремль в обмен на получение в свои руки общенациональных СМИ, и реальной поддержкой власти тогда, когда эти СМИ уже находились в руках олигархических групп, лежала определенная, иногда – очень большая дистанция.

Все это оказалось неожиданным для Кремля, особенно в 1999 году – когда речь вновь зашла о судьбе власти в стране, и несколько олигархических групп во главе с медиаимперией Гусинского пошли политической и информационной войной против Ельцина и его окружения.

Но все началось еще в 1997 году с информационной войны по поводу залоговых аукционов, а проще говоря – по поводу раздачи кусков национальной собственности в руки олигархических групп в качестве платы за поддержку Ельцина на выборах. Претендентов на самые лакомые куски этой собственности было больше, чем кусков. Кремль делал выбор, но каждый раз в чью-то пользу. В руках у проигравших было информационное оружие и против конкурента, и против Кремля, который сделал «неправильный выбор».

Информационные войны не такое уж большое зло для публики и СМИ. Каковы бы ни были цели их вдохновителей, публичным результатом этих войн стало то, что СМИ очень много интересного, полезного и правдивого рассказали, а публика, соответственно, узнала о новых хозяевах страны и собственно о власти.