– Потом, – коротко выдохнул Торви.
Дверь дома открылась, и он подхватил Ильсу на руки, чтобы по традиции перенести через порог. Я торопливо сунула в дверной проём сумки с одеждой и подарочную корзинку из кондитерской, а Хенрик всё-таки пожелал брату удачи и чего-то ещё, чего я постаралась не расслышать.
– Приеду за вами к семи, – добавил он напоследок, но на его слова, мне кажется, никто не обратил внимания.
Я вернулась в снегомобиль, уже по-хозяйски открыв переднюю дверь.
– Нет, ты видела? – с философским видом заявил маг, усаживаясь следом. – Страшная штука эта любовь.
– Почему? Они же счастливы! – нельзя было не возмутиться в ответ, иначе прекрасная мечта всех девчонок оказалась бы погребена под завалами реальности.
– Я много раз наблюдал, как такое счастье делало несчастными других, – пожал плечами Хенрик. – Ну, так куда мы теперь?
Перед моими глазами внезапно возникло растерянное лицо прекрасной дисы Гики, которая… великанский молоток, и что это сейчас было? На какой-то миг смазанной картинкой мелькнула не только Гика, но и мужчина, донельзя похожий на Хенрика, смотревший влюблённым взглядом на другую невозможную красавицу. Видимо, та стала актуальной мачехой, после того как Гика получила отставку?
Так вот о чём маг говорил. И снова, что это сейчас было?
– Улле, куда ехать? – снова спросил Хенрик.
Я встряхнулась и напомнила, что надо поговорить с бабулиной помощницей Ханеке, то есть ехать надо в лавку.
– В лавке ведь твоя бабушка, – заметил маг. – А она…
– Я всё придумала, – быстро ответила я. – Мы приедем будто бы для того, чтобы показать бабуле твоё заклинание скоровязания. Ты отвлечёшь её, а я предложу помочь Ханеке с покупателями и задам вопросы о Густавсонах.
Маг похвалил мой план скупым «неплохо», а потом начал вспоминать, что они тогда с Торви наколдовали.
– Петли Ильса набирала, – наконец-то выдал он.
Я обещала, что сделаю это не хуже. Но в итоге не пришлось. Бабули в лавке не было, а Ханеке обслуживала покупателей одного за другим без передышки.
План поменялся на ходу: я встала за прилавок, а Хенрик предложил бедной женщине чуть-чуть посидеть с ним за чашкой чая.
Сначала она отказывалась, но я рассказала, как скучаю по своей работе в «Вязаной магии».
– Очень скучает, – подтвердил Хенрик, – сам видел. Позвольте Улле снова почувствовать себя при деле.
Ханеке порадовалась за меня, мол, не каждый жених потерпит конкуренцию с работой, а потом всё-таки позволила себя усадить. Сначала рядом с прилавком, и я старалась поддержать для неё иллюзию тёплых отношений с псевдоженихом.
А потом она повела его в небольшую комнату рядом с подсобкой, где обычно они с бабулей перекусывали. А я осталась и успела продать несколько упаковок пряжи «Фрейдерин» синего, красного и белого цветов краснолицему мужчине в фермерской куртке – «Это на подарки, диса, побалую жену с мамашею». Я сделала ему скидку, как оптовому покупателю, а потом ещё запаковала покупки в подарочные пакеты.
Потом влетели три молодых дисы и стали выбирать цвет пряжи для будущих спортивных шапочек и шарфиков под свои новые костюмы для катания с гор. За ними зашла диса Химландир, наша с Ильсой бывшая учительница рисования, поохала, как мне повезло с женихом, и купила два моточка серой пряжи на носки. Как видно, весть о моей помолвке с внуком первого советника широко распространилась по всему Сальбьоргу.
В общем, я трудилась, а Хенрик распивал с Ханеке чай до тех пор, пока в лавку не вернулась бабуля. Она строго взглянула на меня, и я сама очень быстро объяснила, что зашла по делу, а потом решила немножко помочь.
