Это был первый мой концерт после возвращения из-за границы. Целых шесть месяцев я, солист академического хора «Русская народная песня» солировал на сценах стран Центральной и Северной Америк. Успех был феноменальный.
Заработал кучу денег.
Я высокий – метр семьдесят восемь, красивый – женщины от меня без ума, одет, как король: шитый золотом кафтан, красные шаровары в сапоги и сами сапоги – лаковые, высокие, блестящие. Но, самое главное, мой тенор так подходил к нашим русским народным песням, что меня не только провожали, но и встречали криками «браво».
И все было бы прекрасно, если бы не мои зубы. От кого из предков достались они мне такие слабые и хилые, один бог знает.
Мучился я с ними всю свою сознательную жизнь: и сверлили их мне, и дергали, и заговаривали, и обтачивали, но они раз за разом напоминали, что в организме у меня есть довольно ветвистая нервная система.
А тут, в Америке, с зубами вроде моих расправлялись так лихо и умело, что мы, русские, беззубые, просто диву давались: вырывали все тридцать два мучителя из челюстей и на их место вставляли сущее чудо, чья белизна и крепость доводили нас до черной зависти.
Смотришь на этих американцев, на их улыбки и их ровные зубы, и поневоле хочется иметь такое же у себя во рту.
Но между желанием и его исполнением лежат, как правило, во-первых, некий отрезок времени – с этим еще можно мириться, если он не длиннее твоей жизни, – а во-вторых, как неизбежный спутник первого условия – деньги, деньжата: рублики, тугрики, доллары, франки, марки…
Завидовал я, завидовал счастливым белозубым американцам и наконец надумал. Все же я заработал приличные деньги, так что ж, не могу себе позволить зубы заиметь?
Еще две недели ходил, сомневался: делать зубы – не делать зубы? Тратить деньги – не тратить деньги? Советовался со всеми: и с хормейстером, и с администратором, и с басами из хора. Одни говорили: вставляй, другие: не траться, лучше просто купи вставные.
Так бы я ничего и не решил, если бы вдруг не заболел правый нижний зуб мудрости.
Покрутился я волчком по номеру, помучился на сцене и решил: черт с ними, с долларами, вставлю, авось, не помру под наркозом.
Связался с одной респектабельной стоматологической клиникой, встретился с их агентом, договорился о цене. Внес аванс, дождался выходных – и на экзекуцию.
Клиника – сама стерильность. Персонал – сплошные улыбки. И зубы. Такие, скажу я вам, зубы! Сказка, а не зубы.
Тут я совсем уверился: правильно решил!
Посмотрели они мне в рот – энтузиазм их несколько угас. Зато резко выросла плата. Но я решился твердо, поэтому соглашался на все. Согласился и на новую цену.
Потом была долгая подготовка и наконец наркоз.
Очнулся – полон рот тампонов, но и кроме них что-то новое.
Через некоторое время мне разрешили открыть рот перед зеркалом.
Я открыл и чуть в обморок не упал: вместо кривых дуплистых зубов у меня во рту сияли истинные бриллианты.
Я даже рот закрыть боялся.
Думал, вот закрою – и это чудо исчезнет. Навсегда.
Для верности я сперва зажмурился.
Закрыл глаза, открыл. Мои новые, мои великолепные зубы были на месте.
Страх стал уходить.
Я решился закрыть рот.
Но тут же открыл снова.
Ничего не изменилось.
Я осмелел: сомкнул губы минут на пять.
Потом снова открыл рот. Правда, при этом закрыл глаза.
А когда открыл, понял, что для меня началась новая жизнь.
С таким-то ртом и такой-то улыбкой! Ну, держись, народ!
