– Лина… Отец… Их нити…
– Обрезаны, – Кайран бросил в костёр кость с выцарапанными рунами. Пламя выплюнуло пепел, сложившийся в лицо девочки. – Но смерть – не конец. Ты всё ещё держишь их здесь. – Он ткнул пальцем в грудь Элиаса.
– Как это остановить?
– Нельзя. Это и есть цена, – охотник встал, его тень на стене изогнулась, обретя рога и копыта. – Теперь меч.
Он швырнул Элиасу клинок, выкованный из металла, которого не знал ни один кузнец Эльдриджа. Рукоять была обёрнута кожей, испещрённой письменами, а лезвие мерцало, как ночное небо.
– Им можно убить ветер. Отрезать тень от тела. Но каждое прикосновение к нему… – Кайран снял перчатку, показав руку, покрытую звёздчатыми шрамами, – …оставляет след.
Элиас сжал рукоять. Металл жалил, словно укрытый инеем. В висках застучало: «Брось! Сожги! Спрячься!»
– Он… говорит?
– Нет, – охотник подошёл вплотную, его дыхание пахло могильной землёй. – Это твой страх. Меч лишь показывает его.
Они вышли на поляну, где луна висела низко, будто спелый плод, готовый упасть. Кайран сдвинул плащ, обнажив меч с клинком, похожим на застывший дым.
– Первый урок: не атакуй то, что видишь.
Он взмахнул оружием, и пространство перед ним раскололось. Из трещины вырвался ветер с лезвиями, но Элиас едва успел поднять щит из корня, подсказанный инстинктом.
– Что это было?!
– Моя тоска, – Кайран усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то древнее. – Теперь ты.
Элиас замахнулся, но меч внезапно стал тяжёлым, как гора. Лезвие впилось в землю, а из трещины выползли чёрные цветы, шепчущие голосом Лины: «Братик, зачем ты меня бросил?»
– Не слушай! – Кайран бросил нож, срезавший цветы у основания. – Меч – зеркало души. Твои демоны будут драться на его стороне.
К полуночи Элиас лежал на земле, истекая потом и кровью. Руки дрожали, а в ушах звенело:
– Ты… называешь это… обучением?
– Нет, – Кайран присел рядом, доставая из складок плаща флягу с водой, которая пахла мятой и кровью. – Это подготовка к моменту, когда ты останешься один. А это случится.
Он указал на горизонт, где багровая Цитадель пульсировала в такт их сердцам.
– Малания уже знает о тебе. Её слуги идут по твоему следу. – Он бросил Элиасу серебряное зеркало. В отражении мелькнула фигура в плаще из перьев, с лицом, как лунный серп. – Тениные сборщики. Они заберут ключ, а тебя оставят пустой оболочкой.
Элиас встал, опираясь на меч. Тело горело, но глаза горели ярче.
– Когда они придут?
– Когда перестанешь бояться, – Кайран повернулся к лесу, где деревья начали ломаться с треском. – А это… сейчас.
Из чащи выползли существа. Их тела были сотканы из тьмы и лунного света, а вместо лиц зияли дыры, из которых лились звуки: смех Лины, последний вздох матери, звон отцовского молота.
– Сосредоточься на нитях! – крикнул Кайран, исчезая в тени. – И помни: они питаются твоей памятью!
Элиас зажмурился, и мир снова стал паутиной. Красные нити рвались, чёрные вились вокруг сборщиков, а зелёная – та самая, предательская – вела к Кайрану, стоявшему на ветке с луком в руках.
– Урок второй, – прошептал Элиас, поднимая меч. – Доверяй только боли.
Первый сборщик бросился на него, превратившись в отца. Элиас рубанул вскользь, разрезая иллюзию. Второй зашипел голосом Мариэль, но клинок, пожирающий страх, уже вошёл ему в грудь.
Когда последний сборщик рассыпался в прах, Кайран спрыгнул с дерева, в его руке дымилась чёрная стрела.
