– Они потом, когда остынут, чудо какие вкусные.
Обе они с восторгом следили за всей этой сценой, но говорили шёпотом, потому что няня не любила, когда девочки много при ней болтали.
Зёрна то и дело с треском вылетали из печки и падали то на пол, то к нам на колени, заставляя нас с криком и смехом прыгать в сторону.
– Точно из пушек стреляет! – не совладав с собою, восторженно вскричала Даша.
– Смотри, чтоб те язык-то не отстрелило! – тотчас же сурово остановила её няня.
– Ну, детки, вот и моё угощение готово: сбирайте-ка да грызите, пока я стану рассказывать. Всё же веселей, чем так-то сидеть и слушать, ничего не делая.
Мы живо подобрали калёную кукурузу, которая нам показалась очень вкусной; расселись снова полукругом и, с большим удовольствием грызя её, приготовились слушать.
Няня посидела немного молча, потом выпрямилась и сказала:
– Расскажу я вам нынче сказку про попа и ужа.
Мне очень хотелось спросить: «Что такое уж?», но я не посмела прервать няни и после узнала, что это такая змея.
Няня начала мерным, певучим голосом, раскачиваясь на стуле и глядя не на нас, а куда-то вдаль, поверх наших голов, с совсем особенной расстановкой, будто бы стихи говорила:
– Называется сказка моя: Иван-Богатырь и поповская дочь.
«В некотором царстве, в некотором государстве жил да был удалой молодец, князь Иван-Богатырь. У того ль удальца-молодца была сила крепкая, сила страшная! Все боялись его: на сто вёрст кругом все разбойники разбежалися…
Раз пришёл к нему деревенский поп; просит-молит его – дочку выручить! А ту дочку его лиходей увёз: старый вор Черномор, что волшебствовал, околдовывал и разбойничал много лет в их местах.
Не задумался добрый молодец.
– Уж как я же его угощу ладком! – он возговорил. – Позабудет вор красных девок красть!
Оседлал Иван коня быстрого; в руки взял кистенёк весом в десять пуд и поехал себе по дороге в лес.
А за лесом тем, в страшном притоне, жил колдун Черномор. Подъезжаючи к его терему, увидал Иван частокол кругом. Частокол тот был весь унизан вплоть черепами-костьми лошадиными да бычачьими.
Подъезжал Иван к тесовым воротам, колотил и кричал во всю моченьку… Показалася за стеной голова. Не людская то голова была: лошадиная, – побелевшая от ветров, от дождей; только череп один мёртвой лошади…
– Что понадобилось добру-молодцу?.. Или смерти своей ты пришёл искать? – она молвила громким голосом, громким голосом человечиим.
И захлопала белой челюстью, словно съесть его собираючись.
– Нет, не смерти своей я пришёл искать, башка мёртвая лошадиная! Отпирай запор да впускай меня… Красну девицу, дочь поповскую я пришёл сыскать, у вора отнять, – проучить его не разбойничать!
– Ох! Какой богатырь! – засмеялася башка мёртвая. – Видно, ты ещё не отведывал черноморского хлеба с солью?.. Убирайся-ка пока цел от нас! А не то сейчас Черномор тебя на куски разнесёт: тело псам отдаст на съедение, а головушку неразумную высоко на кол вздёрнет он на забор… Оглянись ты кругом, – посмотри: частокол из чего у нас? Мыслишь то черепа лошадиные?.. Нет, соколик: они человечии… То головки всё молодецкие. Околдованы Черномором злым им убитые добры молодцы; его вороги, как и ты теперь вызывавшие его в бой честной… Уходи ж ты скорей, пока спит злодей; как проснётся он, не уйдёшь тогда!..
Рассердился князь и мечом потряс.
– Замолчишь ли ты, башка глупая?.. Жаль убить нельзя пустой череп твой… Ну, скорей отворяй! А не то как раз расшибу ворота и тебя заодно!
