«Разденьтесь. Трусы тоже. Вытяните руки. Присядьте три раза» (вдруг ты что запрещенное между ягодиц зажал)… «Одевайтесь, проходите. Следующий».
Впереди спецчасть – фото анфас/профиль, снова отпечатки пальцев, анкетные данные, включая давно забытую национальность… Затем тебя препровождают на «сборку», она же «отстойник» – полутемное помещение примерно 15 квадратных метров, с парашей в углу, крохотным зарешеченным окном без стекол и «сценой»-помостом из грубо сколоченных досок, где обычно размещаются 30–40 человек, где сидишь два-три, а иногда – если, не дай бог, попадешь на праздничные дни – и пять-шесть дней. Господи, и это здесь мне придется жить?! А-а-а, мамочки…
На следующий день нас отвели в душ, взяли кровь из вены (для анализа на ВИЧ, сифилис), сделали флюорографию. Некоторых – по неизвестному мне пока принципу – дергали к «куму» – оперативному работнику СИЗО, в обязанности которого входит предотвращение беспорядков и побегов, а также «разработка» (прослушивание, подсаживание «наседок») интересующих следствие людей. Можно сказать, мне крупно повезло: в «отстойнике» я пробыл всего сутки, а на следующий вечер нас выдергивали по пять-шесть человек и куда-то вели.
Тюремные коридоры, залитые жидким электрическим светом, выглядели на удивление просторными. По обе стороны темнели ровные прямоугольники металлических дверей с огромными засовами и номерами хат, и трудно было представить, что за каждой дверью – камера, вмещающая иной раз до тридцати человек.
Вначале нас завели на склад, где выдали положенные вещи: матрас толщиной с пододеяльник, на котором, вероятно, умер уже не один постоялец минского «Алькатраса», подушку, затертое до дыр полушерстяное одеяло, алюминиевую ложку с обломанным под корень черенком и такую же кружку без ручки. Еще немного по коридору – и спустя мгновение тяжелая металлическая дверь со встроенной «кормушкой» с глухим стуком захлопнулась за моей спиной…
– Здорово, пацаны! – сказал я и в нерешительности замер на пороге.
– Ну привет, – поздоровался кто-то в ответ. – Статья какая?
– 212-я.
– А что это?
– Хищение с использованием компьютерной техники…
– Хакер, что ли?
– Не совсем.
– Ну проходи.
Только сейчас я наконец смог разглядеть того, с кем разговаривал, – худощавого паренька двадцати с небольшим лет, всего в татуировках – из-за табачного дыма, клубами висящего над головами, сделать это с порога было невозможно.
– Макар, – представился он. – Смотрю за этой хатой. А тебя как зовут?
– Сергей.
– Тезка, значит. Ты откуда?
– Из Минска, последний год жил в Украине. Вернулся на родину – и на тебе.
– Неудивительно. Хочешь сесть в тюрьму – приезжай в Беларусь. Хочешь быстро сесть – приезжай в Минск. Слышал такую поговорку?
Я отрицательно помотал головой.
– Ну, еще не раз услышишь. Долго в «отстойнике» продержали?
– Меня нет, вчера привезли – сегодня «подняли». Остальные с пятницы сидели.
– Знаешь, че за камера?
– Нет.
– Эх ты, – Макар сокрушенно покачал головой, – надо было смотреть. С той стороны «тормозов» (так называют дверь камеры) написан номер хаты. Могли бы и к петухам завести, и что б тогда делал?
– Не знаю, но что-то бы делал. Может, «вскрылся» бы или из них кого порезал.
На «сборке» бывалые арестанты рассказывали, что иногда опера специально заводят тебя в хату к «обиженным», если хотят сломать, и в случае, если ты, не дай бог, попал в такую хату, нужно сделать все, чтобы тут же «выломиться» оттуда.
