– Гадина! – сквозь зубы процедила Ивайна. – Я же говорила, что выскочка струсит в последний момент.
Спустя несколько невероятно длинных секунд Баллард вышла на сцену и сразу направилась к микрофону. Во взгляде читалась решительность. Губы превратились в тонкую линию. Она посмотрела на меня, скользнула взглядом по майке и вниз на лосины, под конец усмехнувшись.
– Вы любите саманы? – обратилась она к зрителям.
Пилих дернулся к Розалин, но встретил мою быстро выстроенную воздушную стену. Он потоптался на месте, всем своим видом источая неодобрение. Ивайна же снова начала выражать недовольство. А я отступил к дальнему углу, так как мой выход все равно будет только после прорастания древа Жизни. В том, что Баллард прочтет выданный нам сценарий, сомнений не возникало. Она умная и сообразительная. Было бы еще замечательно, если бы за те пару секунд за сценой ей в голову пришла хорошая идея.
– Знаете, а я их ненавижу. Мне не нравится их запах, не нравится цветение поздним летом, не нравятся розовые бутоны и синие стебли, даже сердцевина в форме сердца не нравится. Эти цветы пахнут древностью. Их пыльца напоминает маленьких надоедливых мух, собирающихся толпами над спелым сладким фруктом. И хоть я ненавижу саманы, рассказ пойдет именно о них. Если вы заметили, мы оделись под стать этим цветам – так же смешно и нелепо, – Баллард прочистила горло, вновь глянула в мою сторону и, улыбнувшись, продолжила: – Эту историю рассказывала мне бабушка, называя саманы воплощением самой Жизни. В детстве легенда захватывала дух, но теперь… – Розалин отрицательно покачала головой и начала читать текст из выданного нам сценария.
Если относиться ко всему с юмором, то самое унизительное выступление превращается в захватывающее представление. Я не смог сдержать улыбку. Казалось, с души свалился неподъемный груз – и теперь происходящее на сцене приобрело новые краски.
Умирающее растение в исполнении Пилиха смотрелось комично. Он тоже заметно повеселел. Трясущиеся руки, кряхтение, подгибающиеся при ходьбе ноги, эпичное падение на колени. И все это происходило под выразительное чтение Розалин. Слова, проговариваемые нами по сто раз, теперь звучали иначе. В голосе Баллард появилась торжественность, в движениях нашей горе-команды стала заметна раскрепощенность, а магия приобрела больший масштаб.
Когда дул ветер, он брал начало из конца зрительного зала и задевал макушки присутствующих. Капли дождя падали прямо на людей, но не оставляли после себя и толики влаги. В какой-то момент Ивайна в непонимании глянула в мою сторону. Такого не было в сценарии. А я пожал плечами и вышел вперед, добавляя эффект жара, исходившего из быстро увеличивавшихся иллюзорных трещин на полу.
– Как ты это делаешь? – проходя мимо меня, спросила нэли Негатив.
– Потом расскажу.
Лава стекала в зрительный зал. Она лизала обувь сидящих в первых рядах, отчего те испуганно охали. Огненные пузыри поднимались в воздух, взрывались и растворялись в опасной близости от зрителей. А после настал черед дождя из пепла. Я разошелся на славу. Мне хотелось показать, чему учат в высшей академии – не только носить розовые лосины. Правда, вскоре наше представление подошло к концу, вновь завершившись на выходе Пилиха.
– Как видите, у этих растений можно поучиться многому, – добавила от себя Розалин. – Саманы стойкие, яркие, непривередливые, переживут и лютый холод, и знойную жару, сохранят семя под твердой оболочкой и вновь явят себя миру. Однако моя нелюбовь к ним неизменна. Спасибо за внимание.
