Как живется вам без СССР? - страница 36

– Какая у вас хорошая работа, – позавидовала она вдруг Анне, – осмотр целого земного шара, размышления… Вот и поразмышляйте, каково нынче быть директором совхоза? – неожиданно перевела Валентина Александровна разговор на местные темы. – Прежде мною, бывало, как спичечным коробком не потрясешь, а теперь не знаю, как разговаривать с нефтяниками. У них план, но и у меня план… За моей спиной люди, которые нигде больше не найдут себе места в жизни, – добавила она печально. – Лэми Худи виноват ли в том, что не выполнил план? Задай цивилизации вопрос: почему прогресс убивает кормильца? Нам очень нужны машины на воздушной подушке. Пусть скорее пустят их в производство.

Когда через два дня к поселку подлетел «Омик», провожали Анну трое: Воттани, Майяне и директор совхоза. Не забыл попрощаться и Лэми Худи. Прячась за сараями, видно, так и не выполнил план, хотя зря побаивался Валентины, он долго еще махал кепкой.

– Какая замечательная женщина! – сказали в редакции Анне о Вахниной. – Она никогда не уйдет с головою под лед. Вот это характер! Это то, что нам надо!

После публикации в центральной печати очерка о Заполярье и переезда в Москву на столе Анны забился в торопливом перезвоне телефон.

– Мне бы эту журналистку к телефону, – произнес в трубке голос с акцентом. – Алло, вы меня слышите? Это Анна? Хорошо, что это ты… Угадай, кто звонит? Да Рахман, твой коллега. Арабский коллега! Помнишь? Читаю утром газету, вижу твою статью. Вот и нашел тебя.

– Ты каким образом в Москве?

И в памяти, как из глубокой лощины туман, начали всплывать бывшие встречи, знакомства…

– Как поживает физик Мухаммед? – спросила Анна, как только они с Рахманом оказались в буфете.

– Неплохо.

Вернувшись в Хартум, Мухаммед сразу же стал ректором университета на юге и не давал уже работу тем, кто учился в Советском Союзе, особенно клял выпускников МГУ, утверждая на всех конференциях, что в советских вузах дают слабые знания, совсем не то, что в Англии и Америке. То есть сразу отсек, мгновенно перестал узнавать то, что опять ему уже не могло пригодиться, но в любви к чему еще недавно клялся на страницах собственной книги.

– Так быстро?

– Ты хотела медленно? В МГУ у Мухаммеда была лучшая комната. В нашей стране президент дал ему дворец, высшую в науке должность…

– Как поживает философ Фарук? – вспомнила Анна еще одного знакомого.

– Нелегко.

Фарук сидел вместе с Махджубом в тюрьме, мучительно пережил его гибель, вынес пытки, допросы, схватил язву желудка.

– Мы его все уважаем, он человек идеи. Ни дворцов, ни счетов у него в западных банках… Он за то, чтоб каждый человек, уж если пришел в мир, не жил в нищете. Но когда Фарук вернулся домой, ему стало по-настоящему плохо.

– Тяжело заболел?

– Нет, иное… Жена, если ты помнишь красавицу Фатхию с медицинского, ему здорово изменяла.

– Значит, нашла чем заняться, пока муж в тюрьме?

Для своей темнокожей жены Фарук тоже оказался лишь осенним сезонным листком, им тоже поигрались и бросили. Так же, как он поступил когда-то с русской девушкой Раей.

До чего же больно Анне за этого красивого парня с большими, как у газели, глазами. Когда-то он смело, не задумываясь, шагнул от румянощекой веселой, любящей его Раисы к женщине своей национальности, будучи твердо уверенным, что Фатхия в трудную минуту будет ему крепкой опорой. Но дорого обошелся Фаруку этот шовинизм в любви! Вот уж право, как верна присказка: если мужчине предложить розу и капусту, он непременно выберет овощ. Да еще гнилой. Хотя с виду очень привлекательный.