– Как ты здесь очутился? – спросил Федя пожилого толстяка.
– Здрасьте, на фиг. Я вообще-то геологом завербовался. Мы уже прибыли?
И тут же его взгляд стал испуганным, он уже не понимал, где находится.
«Завербовался». Это было что-то новенькое. Значит, сюда вербовались. Может быть, Федя тоже сам завербовался. Были ещё ценные находки вроде «Уже триста лет прошло?», «Я специалист по криосну, немедленно проведите меня к капитану. Система в аварийном состоянии!», «Слава богу, мы успели сбежать», «Основная миссия это экспансия. Великая цель», «Генетическое клонирование, отборный человеческий материал». Было ещё кое-что по мелочи, и Федя складывал свои находки в отдельный уголок памяти. Твердил перед сном, как молитву.
– Когда спящий взорвётся? – спросил он у красивой молодой девушки, почти не заросшей плесенью.
Она удивлённо взглянула на него и ответила:
– Ну, сунь криокапсулу в приёмник реактора. Так хлопнет, что основной двигатель встанет. Это я тебе, как инженер группы контроля, обещаю.
Да, сегодня удачный день. Федя никому не рассказывал о своих интервью. Даже Историку. Это его тайна.
***
Сирена завыла, когда работа была в самом разгаре. Сирена —это большой сбор. Для всех и срочно. Федя застыл с карандашом, занесённым над табелем, он как раз собирался поставить очередную точку. «Не пойду, – решил Федя. – Опять Историк что-то придумал. Ну его к чёрту». Он продолжил точковать, но смотритель, подгонявший нянек на сбор резиновой палкой, глянул на Федю с нехорошим прищуром и крикнул:
– А ну давай! Особое приглашение тебе? – и показал дубинку.
Это неслыханно: смотрители были из третьей партии пробудившихся и никогда не одёргивали ветеранов. Партия тогда, как на подбор, состояла из молодых крепких парней, Историк сформировал из них личную гвардию и назначил усиленное питание. Они ему в рот смотрели. Федя сломал карандаш и пошёл к месту сбора. Неправильно это. Штук тридцать гробов останутся неучтёнными, пробудившиеся без нянек могут навредить себе, подраться, а то и поубивать друг друга. Прецеденты были. Федя решил очень серьёзно поговорить с Историком.
В коридоре Федя встретил пожилую женщину с девочкой лет пяти на руках. Вид напуганный, взгляд потерянный. Из недавних, это видно. Федя достал из кармана шоколадку, оставшуюся со вчерашнего ужина. Сунул батончик девочке. Она взяла её и стала трясти, как погремушку.
Сборище получилось внушительным. «Это уже тыщи три нас, – прикинул Федя. – Надо перепись организовать». Историк вещал:
– Отныне все ветераны, все, кто проснулся в первых рядах и не убоялся трудностей первопроходцев, именуются «Экипаж». И, соответственно, членами экипажа. Позже можно будет ознакомиться со списками и присвоенными званиями. Звания присвоены согласно выслуге дней. Остальным будет присвоен статус граждан. И рабочие категории. Кто будет косячить, гражданства лишу как два пальца об стол и сгоню на нижние палубы. Будете улиток в системе охлаждения жрать. Всем ясно?
Ясно было всем.
Возле списков, приколоченных к переборке вакуумным степлером, толпились. Читать умели почти все, а вот как писать, знали немногие. Ну а считать мог только Федя. Он медленно просмотрел списки экипажа. В голове зазвенело, сердце забилось часто-часто. Федя ещё раз внимательнейшим образом прочитал списки. Нету. Нету его там. Как же так?
– И тебя нет, – сказала Двойка. Она стояла сзади и собиралась затопать ногами и замахать руками. – И меня нет. И Саши Иванова нет. И Васи Бонапарта. Половины ветеранов нет!
