А ведь это вроде бы первое
проявление в реальности тех якобы суперспособностей, что она заметила за
Зелеными в Игре. Почему Кранс вообще вдруг среагировал на кого-то из людей?
Может, он почувствовал, насколько ей сейчас плохо, и пришел «пресечь» источник
беспокойства? Разобраться с ее обидчиками, как он в Игре ей предлагал не раз?
Стало чуть приятнее внутри, даже отодвинулся пресс холода куда-то вдаль.
Пронеслось мимолетно еще какое-то чувство, похожее на холодное удовлетворение.
Мол, а вот не надо было тут гадости разные ей рассказывать. Но в противовес тут
же появилась мысль-оппозиционерка: «А вдруг это сейчас не мое чувство
злорадства? Вдруг подслушанное чужое чувство или даже внушенное зачем-то?
Неужели есть хоть толика правды в том, что говорил Сергей?». И у Натальи вновь
похолодело внутри пуще прежнего. «Кому верить? Если даже в собственных чувствах
уже начинаешь сомневаться».
Занятая разбором своих мыслей
Наталья и не заметила, что произошло, но вдруг сверху опустились непроницаемые
щиты из тонкого металла, отрезающие стекло от комнаты. В помещении, ставшем тут
же таким маленьким и давящим, свет автоматически вспыхнул ярче. И вслед за
преградой, отрезающей зрительный контакт с крионскау, схлынули и остатки
чувства ужаса. Рядом бледный парень так прерывисто и тяжело дышал, сжимая
кулаки, что Наталья, не задумываясь, поделилась секретом, выстраданным на
собственном опыте:
– В таких случаях нужно думать о
чем-то другом, более значимом или эмоциональном и... тёплом, тогда будет проще
выдержать эту волну.
Сергей повернул к ней голову, еле
выдавив усмешку в уголки губ:
– Хорошо, в следующий раз буду
думать о тебе. А если сразу не поможет, то представлю... кхм, в белье... или
без... Ну, чтобы, кхм, еще теплее было.
– Да пошел ты! – огрызнулась
девушка, тут же вспоминая их разговор до появления Зеленого.
Она развернулась и быстро вышла из
зала, хлопнув на прощанье дверью погромче.
– Ты игнорируешь своего Зелёного приятеля уже двое суток.
– Угу.
Наталья сидела за каким-то раскидистым растением в проёме окна,
расположившись на широком подоконнике с ногами и держа в руках бумажную книгу.
В которую она честно пыталась периодически заглядывать, но чтения никак не
получалось: в голове было совершенно пусто. Этот укромный уголок подальше от
всех глаз она едва нашла в одной из малопосещаемых зон отдыха, переведя
браслет-коммутатор для внутренней связи в беззвучный режим и не желая никого
видеть и слышать. Но куратор её и здесь нашел.
– Он там психует. Даже уже разнёс одно свое помещение.
Но и это не заинтересовало Наталью. Последовало всё тоже отстранённое:
– Угу.
Неверов подошел ближе.
– Пошли в конференц-зал.
– Не хочу. В смысле, не могу.
Да, она не может. Не может и не хочет никого видеть. Внутри, в душе
раскинулась ледяная пустыня. Ее отрезали от общения с Марком, и она не может
думать ни о чем другом, кроме как об уже потерянных, как ей кажется,
отношениях. Неужели это очередной крах личной жизни, которая только стала
налаживаться? Как же это больно переживать снова!
И даже безотказный ранее способ успокаиваться и обретать уверенность в себе
дал сбой. Слова Сергея застряли внутри раздражающей занозой и заставляли
сомневаться в, казалось бы, незыблемом – в отношениях с Крансом. Что, если на
самом деле Зеленый лишь использует её для каких-то своих целей? Также, как и
работодатели, не оставляющие ей выбора?
