Кактус Леонова. Записки япониста о важном и разном - страница 8

Одна из них Света Пакурина.

Карина считала, что Пакурина похожа на лошадь, и часто рассказывала анекдот от Ксении Собчак: дети, мы сейчас будем рисовать лошадь, а ты, Ксюша, не вертись.

Сама Пакурина говорила, что ее рожали на лошади. Что это означает и как это происходило, оставалось только догадываться. Вероятно, ее мать была амазонкой.

Карина за глаза называла ее необлагороженной.

За три года у Карины были разные соседки. Одна разделяла стол на две равные части: любые посягательства рассматривались как вхождение вражеских войск на чужую территорию. Она заставляла Карину взбивать подушки и не лежать на кровати перед обходом врачей.

Кстати, о подушках. Они тут такие классные, что относись я к жизни проще – обязательно скоммуниздила бы парочку. Ибо они обладают потрясающим психотерапевтическим эффектом – лупить со всей дури их клеенчатые тушки можно до бесконечности.

Но вернемся к Карине. Другая соседка обвиняла ее в том, что Карина писает мимо унитаза, третья отбирала еду, постоянно клянчила, что бы поесть, и по ночам трогала Карину за щеки (может, считала ее бурундучком, который хранит там свои запасы?).

Была еще молоденькая девушка (анимешница, наверное), которая во время обострений жила в мультиках. Мультики, в общем-то, были безобидными для окружающих, их авторка, как принято, но запрещено теперь говорить, причиняла вред только себе: например, выкидывала в унитаз банковские карточки или рвала паспорт в клочья. Л – значит логика: и действительно, зачем в мультике все вышеперечисленное?!

Еще была одна с галлюцинациями. Она просила прогнать енота из-под стола.

Карина знала наизусть имена всех сиделок, медсестер и врачей и помнила все позиции нашего меню на каждый день, включая полдники.

Юля с Таней и Владимиром Иванычем собираются на концерт Ваенги в КДС. Они купили билеты, с Юлей поедет муж, а Таню будет сопровождать Владимир Иванович.

Юля в молодости была манекенщицей, у нее были красивые ноги, и она работала на Кузнецком мосту. Сейчас у нее болит колено, и она ждет волшебного укола гиалуронкой в сустав. Таня сиганула с двенадцатого этажа во время ссоры с мужем, но ей повезло: она упала на капот автомобиля. Травмы, конечно, были, она и сейчас ходит с палочкой на колесиках и лежит в больнице очень долго, но уже может ходить – приплатите-мне-все-равно-не-пойду – на концерт любимой певицы.

Еще у нас есть Модус: бабушка божий одуванчик, похожая на гномика или гриб из давно забытого мультика.

Вечером у нее начинается психчас, она идет на пост и компостирует мозги санитаркам, в сто первый раз рассказывая про своих внучек, квартиру в Москве, где идет ремонт и куда ее заберут, когда ремонт закончится. Но, судя по срокам, там выкладывают мелкую мозаику по всему периметру квартиры. То есть навряд ли.

Однажды Модус вышла в коридор в красно-клетчатой флисовой пижамке и воскликнула: «Господи, спасибо тебе! Сегодня священный день! Я молилась и мои молитвы дошли до тебя! Сегодня Херсонская область, ЛНР и ДНР вошли в состав России!» Кошмар, конечно, но Модус-то как раз находится в надлежащем месте, в отличие от многих других, сходных взглядов с ней, которым это тоже не помешало бы.

Мы с ней пересеклись на барокамере. Раз пять она рассказала, как болела ковидом и у нее было сорок процентов поражения легких. Ковидом она заразилась от мужа, который умер от сопутствующих заболеваний. Говорила она о нем мало и кратко, в стиле «хорошо или ничего».