Кактус Леонова. Записки япониста о важном и разном - страница 7

Моя соседка Любовь Семеновна поступила в больницу в состоянии крайней растерянности. В казенном халате и мужской байковой пижаме в клетку, что составляло некоторый диссонанс с качественным татуажем ее глаз, хорошо окрашенными волосами, ботоксом и губами уточкой. Родом она была из Читы, одна дочка жила в Москве, другая в Воронеже, сыновья и муж Виктор Иванович, директор швейной фабрики, где Любовь Семеновна была главбухом, – в Чите. Себя она называла забайкалочкой, пила в пять утра крепкий чай с молоком, громко прихлебывая и приговаривая: «А-а-а-а-а, вкусненько» или «Вкусняшка». Что с ней приключилось, было не очень понятно. Кажется, она потерялась в мегаполисе. Без банковских карточек и денег. Какие-то наркоманки вроде бы предлагали ей ширнуться, а она вместо полиции вызвала скорую помощь, которая ее доставила в 67-ю больницу, психиатрическое отделение. «И правильно сделали», – сказала Мария Викторовна и, переглянувшись с Владимиром Иванычем, прошептала: «Психопатический бред». А медсестра с папкой с назначениями просто грустно и сочувствующе смотрела. Любовь Семеновна пробыла тут три недели, но след оставила яркий, надолго. Она довольно быстро пришла в себя, радуясь душу, возможности съедать содержимое передач от родственников в любое время, а не с четырех до пяти часов, как в общем отделении, делать запасы, «как белочка», а еще тому, что никто не орет и к кровати или стулу не привязывает и волосы запутавшиеся не состригает. Она переоделась в спортивный костюм с крупной надписью «Армани» и мазалась диоровским кремом. Видимо, у нее было плохое кровообращение: мерзли руки и ноги, и она постоянно нагревала воду в душе, потоки которой вызывали у меня ужас: видимо, осталась привычка из страны с очень платной водой. Однажды Любовь Семеновна захотела принять душ в полчетвертого ночи, видимо, живя по читинскому времени, что вылилось в скандал. Шум воды разбудил даму из соседней палаты, которая днем ходила по коридору, разговаривая сама с собой, а тут высказала Любови Семеновне все, что она думает про ночные купания. Прибежали и санитары, только я ничего не слышала – хорошее снотворное попалось.

За довольно короткое время я все узнала про семью Любови Семеновны, про депрессию мужа, жизнь детей и внуков, про ее электровелики с техническими подробностями, операцию на ноге в Германии и т. д. и т. п., а также новости из телика. Она бегала по коридору, перезнакомилась со всеми и даже ходила в гости к мальчикам в палату, что, вообще-то, возбраняется. Клянчила еду, молоко и чай (подобно многим бабулечкам в отделении), но щедро делилась тем, что приносили ей дети. Ее активность электровеника, видимо, вызывала беспокойство ее лечащего врача Владимира Иваныча, и Любовь Семеновна стала сонной, чувствовала себя несобой, а когда пожаловалась врачу, он сказал: «Это я так сделал» (уровень Бог).

Любовь Семеновна записалась на барокамеру, рассказывала, как учила испанский, помимо вечных новостей любила смотреть медицинские передачи по утрам и сериал про завоевание Кавказа по каналу «Культура». Она часто стирала белье и одежду и сушила постиранное, закутав в постель. Утешала еврейского мальчика Борю, который переживал за свою маму. Хохотала с наполовину якутом Васей и интересовалась перистальтикой Миши. Когда дети ее забрали домой, даже стало скучновато.

Меня переселили к другой соседке, Карине. Карина содержалась тут третий год, и история ее госпитализации была покрыта тайной и мраком. Вроде бы она поссорилась с шумными соседями, те вызвали скорую, которая забрала Карину сначала в общее психиатрическое отделение, где был адский ад, а потом ее перевели сюда. Карину навещала мама, с которой у нее были сложные отношения в анамнезе. Мама плакала, а Карина говорила, что врачи не хотят ее отпускать, потому что она нездорова. В моей картине мира это означало, что кого-то из соседей она все-таки придушила. Карина была немногословна, не задавала никаких вопросов, что меня вполне устраивало, каждый день смотрела ютьюб-каналы гамадрила Люськи и белого какаду Жорика, который от тоски выщипал себе летательные перья, пумы Месси из крымского зоопарка, глухого буля, бульдога, катающегося на скейте, и другие мимимишки про животных и фильмы. Врачи ее периодически просили составить им бест-список для просмотра. Карина родилась в Баку, армянка. Ее дядьев звали Альберт (ударение на а) и Роберт. Еще были Оскар и Жюльен. Оказалось, что в мирной жизни Карина работала дерматологом-венерологом («Венерология – это так интересно!» – тихо говорила она), могла правильно диагностировать любой вид сыпи (проверено на санитарках), работала косметологом, делала эпиляцию, и дома у нее был кабинет с креслом. Так как она успела полежать с разными обитательницами больнички, то с некоторыми из них отношения у нее были сложные. Случалось, что она не выходила на наш «пикадилли-променад» в коридоре, если там были некоторые персонажи.