Ричард пить не хотел.
– Я не похмеляюсь, – жестко сказал он, – и ревниво посмотрел на друга, – Фауст, ты будешь?
– Не знаю, – нетвердо сказал тот. Ему и новым знакомым отказывать не хотелось, но и категоричность Ричарда была не по душе. Только что ведь вчера помирились, вроде. Да и похмелиться, действительно, можно – голова болит. Но и Ричарда оставлять в одиночестве как-то нехорошо: они, все ж, друзья. Поэтому Фауст выбрал нечто среднее: и не отказываться, и Ричарда как-то смягчить. И еще подумав при этом: можно и похмелиться, с чего-то же надо этот день начинать. А главное-то – он же их помирил своим появлением. И еще главное – они же соседи, надо отношения налаживать.
– Давайте, мужики, – суетился Роман, устраивая сковородку на столе, – чо вы, за приезд, за друга, за мир, и тэ дэ. – И, заметив, что брат никуда и не выходил, находясь в непонятной задумчивости, приказал, уже довольно твердо: – Мишань, принеси сала, епа-ма!..
Младшему брату пришлось повиноваться, и он тихонечко выполз.
Было заметно, что Ричарду явно все это не нравилось, но он выжидал и терпел, понимая, что это первый день для Фауста, и также точно зная, что, когда Роман с Мишаней напьются – отвалят в свою землянку… продолжать непонятное для них торжество.
Да что ж тут непонятного-то! Ведь новый человек появился на Калаусе, а это случается совсем не часто. Ну, и, конечно, это хороший повод, что б хорошенько отметить такое событие. А любое событие на Калаусе отмечалось. Так думал Роман или примерно так. Мог бы и Мишаня так думать, но, взглянув на него, любой бы понял, что он думает о чем-то совсем своем. После первого же стакана, он, отвергнув закуску, заботливо вталкиваемую старшим братом ему прямо в рот, опять ушел в свое обыкновенное состояние транса, в котором он находился вот уже второй день.
Новый день, необычный для Фауста в этой местности, начался.
Роман порывался отмечать приезд, послал брата куда-то за водкой, Ричард уклонялся, Фауст в растерянности молчал.
– Пойдем, Фауст, я тебе свой участок покажу.
Ричард натягивал болотные сапоги, длинные, как ботфорты, кивнул головой на выход:
– Пошли, иначе тут… завязнешь до завтра.
Было понятно, что Ричард хотел вытащить своего друга из этого болота, но Фауст все меньжевался, стараясь угодить всем.
Роман, конечно, остался недоволен:
– Ну, вот, всегда у тебя так – работа, участок… Вечно ты какой-то не такой… Нет чтобы посидеть, поговорить… А ты, Фантомас, говоришь – давайте жить дружно. Как с ним дружно-то жить! Я тебе говорил, Фантомас, держись нас. Иначе ты с этой Ричей пропадешь.
Ричард при этом стоял в дверях и делал вид, что он не слышит слов Романа: он что-то там поправлял в сапогах.
– Участок… свой… – бубнил недовольно Роман. – Ты всегда так. Нет чтобы друга встретить нормально. Слышь, Фантомас, ты не очень-то слушай его, – уже как бы в шутку обращался Роман к Фаусту, – держись нас. Так, Мишань? – Роман старался верховодить всем в этой ситуации, но и Ричард твердо стоял на своем:
– Нет Мишани.
– Как это нет, – искренне удивился Роман.
– А так. Он ушел к Тагиру за водкой, – резко сказал Ричард, – ты сам его послал.
– Ну-у…
И Ричард, воспользовавшись некоторым замешательством Романа, подтолкнул Фауста к выходу.
Они шли вдоль берега реки. Да и какая это река! Это даже и не река, а болото, все поросшее камышом. В ширину километр-два, может, больше – противоположного берега не видно. Ричард и сам не знал, что там, за этим камышом.
