Кали замерла на несколько секунд, любуясь тем, как причудливо улеглись очистки моркови поверх шкурок от авокадо. Оранжевое на темно-зеленом. Линии их напоминают какие-то иероглифы, написанные одни поверх других. И все вместе они составляют какую-то письменность на незнакомом языке. Тут идея языка подкрадывается незаметно.
Точнее, она и не исчезала никогда никуда. Как в фильме про пришествие инопланетян, гептаподов, даровавших человечеству великое орудие/оружие – умение воспринимать одновременно прошлое и будущее и настоящее, точнее выходить за пределы этих категорий. И сразу после его просмотра возникает вдруг щекочущее ощущение где-то на кончике языка, как будто ты уже на самом деле понимаешь и знаешь – как это делается. Просто надо чуть дальше проникнуть вглубь вещей. Во всяком случае, из прошлого вещи умеют являться мгновенно, во всей полноте картины. Почему бы вещам из будущего не поступать точно так же? Ты слышишь пару коротких фраз о том, как англичане впервые встретили австралийцев и возникло слово кенгуру – и тут же, за долю секунды всплывает в твоей голове комната, взрослые, сидящие на диване, застолье, в комнате довольно заметно накурено; тебе лет десять, ты стоишь вполоборота в дверях, собираясь уйти к себе и вдогонку тебе эту историю про кенгуру рассказывает, усмехаясь и щурясь, один из гостей.
Может быть это только у меня так, подумала Кали? Может быть это какая-то особенность восприятия? Да нет, вряд ли. Наверняка у всех бывают такие вспышки. Откуда-то вдруг возникают слова – из книги, которую читала 15 лет назад. Или мельком виденная картина. При том что Кали вовсе не могла похвастаться какой-то особо цепкой памятью. Цепкая как лиана скорее. Оплетающая что-то очень локальное, ту опору, в которой она нуждается, из слов и лиц. Именно их и сохраняет.
..
Ей было немного грустно. Точнее пусто. Еще точнее – она понимала, что нужно расстаться с очередным иванушкой-дурачком. Что они не перестают, что их всегда было и есть много вокруг нее. И почему-то она привлекательна для них и вызывает в них бури эмоций всегда. Но вот беда: проблема ли это иванушек как вида, или мутации генетические конкретных особей – но только ей всегда катастрофически везло на сильно пьющих представителей. Они какое-то время мужественно держатся, в пылу прихлынувших чувств. Потом постепенно сдают позиции, позволяя себе изредка расслабиться по конкретным поводам. А под конец уже не стесняясь говорят – да, я пью! А кто не пьет?! И патетически обводят рукой воображаемую аудиторию. Что характерно – сами в этот момент искренне убеждены, что весь мир действительно состоит из женщин, детей и алкашей. Страшноватый такой мир, если честно.
Задумалась, почему иванушек всегда так неудержимо тянет к ней?
Шакти выражает животворящую силу Вселенной и отражается в самом имени Шивы: в отсутствии шакти Шива становится просто «шва», что в переводе с санскрита означает «труп».
И потому их так отчаянно магнитит всегда. И тоска такая в глубине глаз у них. Они просто понимают, что рискуют остаться неоживленными. И в ожидании истиной любви целуют всяких земноводных.
Узнала случайно, что во Франции, в 19 веке по крайней мере, называли проституток лягушками. С чего бы это вдруг? А потом их доступные женщины оказываются на наших болотах и почем зря ловят стрелы, возможно вовсе не им предназначенные.
