…
Опавшие листья Розанова. Или ни строчки Олеши – идеальная форма произведения. Ибо уже никто не в силах вникать в длинные чужие истории. Все слишком увлечены своими собственными. Поэтому вынырнуть из них ненадолго согласны лишь ради пары страниц. Чтобы потом опять погрузиться на глубину.
Писание как побочный эффект жизни – или наоборот? Начинаешь подчинять свою жизнь тому, чтобы создать некий текст. И выуживаешь, выкруживаешь из него слова. Даже если их там нет. Создаешь текст из собственной жизни. Умаляя ее таким образом? Или напротив расцвечивая? Она напоминает самой себе паучиху. Прядущую нить из самой себя. Чтобы себя же с помощью этой нити в конечном итоге и прокормить.
«Многие народы мира считают паука одним из творцов этого мира, соткавшего из своего тела каркас Вселенной. Причём, как правило, это не паук, а паучиха. Например, Мать Солнца или Бабка-Паучиха. Видимо поэтому и называют вторую половину сентября, время паучьего гона, когда по воздуху носятся паутинки – бабьим летом, в память о Прабабке Мира, Рожанице, славянской богине – паучихе Макоши. В индийской мифологии Женщине-пауку соответствует богиня Тара, Гуань-ши-Инь, поддерживающая равновесие биосферы. Ибо ткать означает не только предопределять судьбу (в антропологическом плане), но и связывать воедино различные реальности (на космологическом уровне)».
Глава 3.
Долгий, долгий предзимний сумрачный день. Впрочем, временами солнечный, в меру морозный.
Она проснулась на последнем этаже холодного дома с тремя окнами, одно из которых заколочено. И из него вечно тянет холодом, и потому весь дом промерзает, несмотря на жар батарей. Что то артиллерийское ей вдруг послышалось в этой фразе. Возможно, именно благодаря холоду ей спалось так крепко всю ночь. И такое ощущение полноты сил с утра. Хотя и совершенно не хотелось вылезать из-под одеяла в ледяной мир. Если приподняться на локте, то можно увидеть сквозь оба незаколоченных окна верхушки заснеженных елей и крыши домов, равномерно засыпанных снегом. И пасмурное небо, белесое и не особо приветливое. В такие утра хорошо рассказывать истории и сказки.
Позавтракала она внезапно супом. Хозяину дома, иванушке, больше нечего было ей предложить. Откуда-то в закромах отыскались стародавние сухарики, они тоже пошли в дело. Пора было ехать домой и возвращаться к своим мелким хлопотам и привычным делам. Но так хотелось поваляться еще немного и пообниматься. Она подарила ему накануне часы. С надписью – «во имя временных таймингов. 22.11.22», почти как в том ее сне, неделю назад. Может быть это его хоть чуть-чуть научит вписывать свою жизнь в прокрустово ложе летящих минут. И вот эти самые часы показывали уже полдень. В самом деле, пора бежать. Почти как Золушка. Утренняя смена.
(А золушке ведь вот явно было недалеко бежать. Вот выскочила она из королевского дворца, опрометью бросилась к своему дому и судя по тому, что ее сестры были приглашены на бал, наверное, все же не последние крестьяне они были. Значит, этот дом в какой-то более или менее приличной части города находился. А следовательно, буквально через несколько кварталов она была уже дома. Какой стремительный переход! Вот ты обулась, проехала два квартала – и уже бал. Разулась, пробежалась – и снова повседневность. В отличие от русских сказок, где надо 7 пар железных сапог сносить, пока приличного человека встретишь. А тут буквально за углом принцы начинаются. Вопрос к качеству принцев возникает.)
