Калейдоскоп. Рассказы и повести - страница 7

Потом начался форменный кошмар. Римма вместе с другими волонтёрами повела нас наводить в городе порядок к майским праздникам и, «совмещая приятное с полезным», читала нам вслух стихотворение Лермонтова «Бородино».

– Римус! – взмолился Егор. – Пожалей нас! Зачем нам заниматься такой ерундой? И без нас город нормально выглядит, а стихи с нас уже год как не спрашивают!

– Ничего-ничего, – Римма стала похожа на Великого инквизитора, – приберёте немного, не переломитесь. А сбежите – списывать не дам!

Мы сметали с тротуаров мусор под торжественное: «Да, были люди в наше время, Не то, что нынешнее племя: Богатыри – не вы!» Мы вкалывали как тридцать три богатыря, и всё равно понимали, что богатыри – не мы. Мы пробежались по ближайшим домам с распылителями и закрасили все надписи, которые начертали на каменных плитах и деревянных заборах безымянные представители современного искусства.

– Эх, жалко! – сокрушалась Римма. – Всех надписей не замазали! Ну ничего, город маленький, успеем.

Мы с Егором только сейчас поняли, что наш город большой, просто огромный! Это ничего, что тут всего две школы да одна библиотека. Зато здесь около пятисот домов, и у каждого минимум четыре стены или стороны забора. И по меньшей мере треть из них придётся приводить в порядок.

Эх, чего не сделаешь для дочки следователя! В особенности, красивой дочки следователя. Тем более, для первой отличницы класса. Мы чинили качели, и нам казалось, что на детской площадке до нас побывали и уланы с пёстрыми значками, и драгуны с конскими хвостами. Мы изо всех сил старались привести качели заодно с площадкой в божеский вид, и нам это относительно удалось. Примерно настолько, насколько чисто выглядит белая футболка, густо измазанная чернилами и постиранная вручную в бадье. Но мы были горды нашим трудом. Возможно потому, что впервые трудились на благо общества. Однако радоваться было рано: оказалось, и на скамейках многие люди тоже пишут свои глубокомысленные изречения. Я разозлился на всех индивидуумов, которых жаба задушит блокноты купить, а Егор признался, что ему лень быть тимуровцем, тем более, что даже конфет за это никто не даёт.

– Вот когда мне лень делать уроки, я стараюсь сделать их побыстрее, чтобы потом не приходилось ими заниматься, – поделилась опытом Римма.

Мы не поняли.

– Ну, мне лень делать уроки сейчас, но лень делать и позднее, неприятно ощущать на себе груз задолженности, – Римма постаралась объяснить чуть распространённее, – пусть лучше они останутся в прошлом. Чем больше сделаю уроков сейчас, тем меньше мне их придётся делать потом. Мне лень учиться, поэтому я учусь.

Мы с Егором сказали, что поняли. Мы всегда так делаем, когда нам объясняют запредельные темы.

– Не вешать нос, гардемарины! – подбодрила нас Римма. – В этом городе для нас ещё полно работы. Я из вас сделаю богатырей!

Придя домой поздно вечером, я не стал ужинать, а просто без сил повалился на кровать. Ночью мне снилось, что я – Илья Муромец и обороняю Москву от полчищ французов, готовых переломать за Кремлёвской стеной все качели, разрисовать стены граффити и свински намусорить на тротуарах. В конце концов какая-то Мария Антуанетта в гусарской форме сбила меня с коня и начала поднимать в школу. Я понял, что это мама, засунул в рюкзак всё необходимое и отправился честно грызть гранит науки – в первый раз после четвёртого класса. У школьных ворот я встретил Егора. Его рюкзак тоже был набит битком, и я понял, что наша жизнь кончена, и мы никогда уже не сможем стать теми беззаботными хулиганами, какими были день назад.