Калинов мост - страница 13
лениво-сонная заря…
Но раздаются снова песни!
Но радость хлещет из низин!
Ликуй, Россия!
Мир воскреснет
под православный Холуин!..
ЗАСИЛЬЕ МАТЕРЩИНЫ
Русский язык пополняется матом.
Наш удивительный русский язык
стал ненавистен ворам-дермократам.
Всякий из них выражаться привык
на конференциях, в теледебатах,
на ассамблеях научных кругов
самым простейшим мычаньем приматов,
очень похожим на пенье коров.
Дров наломали по целой России.
Скоро и дети поверят, что слал
матом отборным когда-то Мессия
весь фарисейско-еврейский кагал.
Маты в учебниках!
Маты в сортире!
Что за жидовско-масонская блажь?!
Люди, очнитесь!!!
Беда в нашем мире!
Не соглашайтесь на этот пассаж!..
«Перестук колёс вагонных…»
Перестук колёс вагонных,
перелесков желтизна
и ветра на склонах сонных.
Пусто. Тихо.
Чья вина
в том, что сёла запустели,
что скотину – на убой?..
Пастушонок на свирели
нам играет «Упокой».
Не видать нигде озимых.
Но зачем они когда
жизнь проходит мимо, мимо,
будто мутная вода?
Кто ты, русский?
Чем торгуешь?
И зачем бредёшь в сельмаг?
Конь порвал тугую сбрую
и заржал истошно так,
словно демон засмеялся
над российскою судьбой.
Изогнулся мир, сломался,
русских гонят на убой.
«Морозный запах октября…»
Морозный запах октября.
Поверьте, осень не повинна:
в Тамбове спелая рябина
и сонно-белая заря.
Не зря октябрь считает дни
до неживой ещё метели.
Мы словно листья облетели,
остались лишь гнилые пни.
Смоли последний свой бычок
колхозник, спившийся без дела.
Воскреснуть Русь не захотела,
лишь где-то цыкает сверчок
и тихо капает вода
из поломавшейся колонки.
Морозный воздух очень звонкий,
в нём люди тают без следа.
Когда же мы начнём будить
покрытый ржавчиною разум,
чтобы стряхнуть с мозгов маразм
и вспомнить девственную прыть?
И вспомнить девственную стать
не отмороженной России?
Вот петухи заголосили
и нам пора уже вставать.
«Я шагаю по грани возможности…»
Я шагаю по грани возможности.
Я по острому краю шагаю.
Ах, какие же всё-таки сложности
по дороге к священному раю!
На краю Ойкумены и небыли,
на краю и побед и падений
мы с тобою, любимая, не были.
Я – апостол твоих откровений.
Тени нот и слагается музыка,
тени чувств – и касание взглядами.
Грань возможности съёжилась, сузилась,
и тревожные мысли:
«А надо ли?..».
Только нету на грани возможности
уцелеть без своей половиночки.
Ах, какие же всё-таки сложности
без соломинки или тростиночки!
Мы шагаем путём воскрешения.
Птица-Феникс давно уже в прошлом.
В прошлом также по грани скольжение.
Лучше думай всегда о хорошем.
«Упал и поднялся, и снова упал…»
Упал и поднялся, и снова упал —
кому-то библейская тема.
Кому-то для нынешней жизни запал —
бессмертная, в общем, дилемма.
Трирема богов проплывает в ночи,
отживших с собой забирая.
Но что же так сердце надсадно стучит,
как будто костёр догорает.
От рая ключей не найдёшь, не ищи,
ты долго деньгам поклонялся.
Но, чу! Даже космос предсмертно трещит
и парус триремы порвался.
Остался лишь вздох так похожий на хрип.
И каменный лик изваянья
вдруг выдавил слабый беспомощный всхлип:
– О Боже, прошу покаянья!..
«Спит зима в неусыпной метели…»
Спит зима в неусыпной метели
и фонарь засыпает, скрипя.
Листья в рощах давно облетели,
о неслыханном прошлом скорбя.
Нешутя, потешается вьюга
и не зря разозлился мороз.
Мы опять не отыщем друг друга,
чтоб решить вековечный вопрос:
кто же прав в бесконечном бесправье?
Что нам нужно: любить или жить?
Не всегда человеку по нраву,
коль метель принимается выть.
Нить безвременья стянута снами
Похожие книги
