Калиостро в пасквилях современников. Сборник мемуаров - страница 28

Калиостр велел робенку спросить у духа об его имени. Робенок спросил, как твое имя? Дух молчал. Спустя несколько времени Калиостр спросил: что ж, назвал ли дух свое имя?

Робенок. Нет!

Калиостр. Для чего ж нет?

Робенок. Для того, что он его забыл! (26) Тут Калиостр застучал ногами, делал шпагою на воздухе разныя изображения, говорил громким голосом на чужом языке (или неизвестныя нам слова) восклицания гелион, мелион, тетраграмматон (27) часто у него вырывались. А нам всем заповедал кротость, благоговение и тишину. Потом пошел за ширмы, где стоял робенок, и мы слышали, что он весьма скорым почерком нечто писал. Некоторые из нашего общества утверждали, что будто они чувствовали некое трясение под ногами и слышали некой отменной звук и треск, как будто бы что по полу в горнице каталось. Я и другие сочлены нашего общества ничего сему подобнаго не слыхали. А двое из нас еще уверяли, что будто их невидимым образом некто за руки хватал. Калиостр с важным видом вступил опять в магической круг, повелевал еще некоторым духам являться, *** также представлен был робенку; и наконец видел робенок стараго человека в черном платье.

По окончании заклинания Калиостр говорил всем нам речь следующаго содержания: «Един от вас восстанет противу меня, яко Иуда, который меня предаст и будет стараться зделать мне вред. Сие откровение получил я в то самое время, когда дух стал нем и не нарек своего имени. Я умалчиваю о том, что сердце мое при сем откровении ощущает, и трепещу не за себя, но за того несчастнаго, которой предать меня готовится. Я состою под защитою великаго строителя мира; сила, избавившая пленнаго Петра из темницы, двойною стражею огражденной, защитит и меня, когда неприятели мои и предатель мой покусятся меня в прах обратить. Но никакая власть не возможет защитить того несчастнаго, которой довольно уже ослеплен, когда и против меня восстать дерзает. Я буду сожалеть и оплакивать его жребий; а помочь ему и сам я буду не в силах. Но вы! Вы, которые во благе утвердились, соедините молитвы ваши с моими, просите за того, которой из вас приближается к погибели, молитесь также и за меня, чтоб я мог избежать от всех искушений, коими меня начальник зла уловить старается, и устоять против грозящей мне перемены». (28)

По прошествии нескольких дней оставили мы Алт-Ауц. Время, которое Калиостр еще в Митаве жил, препроводил он в доме отца моего, и тогда уже никто больше из посторонних к нам допущен не был.

Он всякой день преподавал нам свои наставления на французском языке, хотя он весьма был в нем не силен и чрезвычайно худо говорил, в коих объяснял нам сокровенную премудрость магии в мистических изображениях. Объяснение его было весьма сильно и заключало в себе некое пленяющее красноречие; между тем, однако ж, говорено было столь много нелепостей, что мы всякую минуту в разсуждении его колебались; часто вырывались у него такия наставления, которыя меня опасаться заставляли, что не больше ли привязан он был к чернокнижию, нежели к магии. Когда я между четырьмя глазами о том его спрашивала и предостерегала его от демонских искушений, слыша от него такия учения, тогда он сыскал средство сие мне объяснить следующим образом: что будто он принужден иногда своим слушателям ставить такия сети, дабы заблаговременно разбить мысли тех, которые имеют привязанность к чернокнижию, и склонности их на другие предметы обратить, чтоб они в то время могли быть безвредны и не совсем бы к злому началу мысленно стремились. От нас по повелению своих начальников отправился Калиостр в Петербург. Перед отъездом своим открылся он нам, что он ни Гишпанец, ни Граф Калиостр, а имена сии и титло принял он на себя также по повелению своих начальников (29). Он говорил, что он великому Кофте служил под именем Фридриха Гвалдо, настоящее же свое состояние должен он еще от нас таить, а может статься, в Петербурге уже явится он во всем своем величестве и сложит с себя теперешнее свое состояние и имя. Но и сей переворот может также до времени быть отложен. Равным образом не мог он еще тогда определить времени, когда ему надобно будет доставать магическия писания и сокровище в Вилцене. Однако ж он весьма был доволен, что предупредил посланника злаго начала и магическия сокровища так заградил, что вещи сии уже никогда не могут попасться в руки чернокнижников.