Тому, кто не почитает за нужное с точностию изследовать обманы Шрепфера, Гасснера12, Калиостра и других сим подобных бродяг, непонятно кажется, чтоб оные потаенную свою власть столь далеко распространили и чтоб они во всей почти Европе и по сие время могли иметь потаенных сообщников.
Но, к сожалению, сие весьма неоспоримо, что многие люди, имеющие, впрочем, наидобродетельнейшее сердце и одаренные отменными качествами душевными, далися в обман сим бездельникам и допустили себя заманить в их лабиринт, наполненной тайностями и ухищрениями. Каким образом человек мало—помалу доводится до того, что начинает верить невероятному, о сем хочу я сообщить свету то, что я собственными опытами знаю. А понеже Калиостр в сочинении, писанном к своему защищению, сослался на наше свидетельство, то я за нужное сочла в Берлинских ежемесячных сочинениях13 из любви к истине предостеречь общество от сего хитраго обманщика и от опасной склонности к духовидению. С тех пор услышала я от всех сторон прозьбы, чтобы самым делом доказать, что Калиостр – обманщик, а не колдун14. И так, приняла я твердое намерение обнародовать сие сочинение, а тем с большею охотою я сие зделала, когда увидела, что весьма многие из сочленов заведеннаго здесь Калиостром за несколько лет пред сим тайнаго, но явно, однако ж, обманутаго общества, объявили мне свое согласие, чтобы я издала в свете приличныя к сему случаю записки, писанныя мною в 1779 году, в коих вся связь обманов хитраго сего плута обнажится.
Каким образом Калиостр с самаго начала мог столь много ослепить наше воображение, сие я, освободясь благополучно от таинственных мечтаний, из следующих обстоятельств ясно поняла. Отец мой15, сей от всех своих знакомых любимый и почтенный муж, коего благородное сердце всякому было известно, и подобной ему брат его16 еще в молодости своей имели великую склонность к химии и к таинственному любомудрию, потому что оба сии братья от одного учителя были воспитаны, коего они весьма любили, которой – или наипаче брат его, Надворной Советник Миллер, – даже до самой своей смерти в химии, или, лучше сказать, в алхимии упражнялся. В Гентской академии оба братья свели весьма тесную дружбу, которая до самой их смерти продолжалась, с некоторым Надворным же Советником Шмидом, которой после того в тайных обществах был весьма замешан, и по некоторому случаю не в давнем еще времени много шуму о себе наделал17. В Галле около 1741 года оба братья посвятили себя Масонству, которое они и тогда уже, по уверению учительскаго брата Миллера и Надворнаго Советника Шмида, с магиею и алхимиею соединенным почитали.
Тридцать лет уже прошло, как отец мой и брат его безпрестанно занимались сею мнимою таинственною наукою, читали и трудились, как вдруг появился у нас Калиостр, и театр, на котором ему должно было играть, нашел уже довольно предуготовленным, тем паче, что и его Превосходительство господин Обер-Бург-Граф фон Говен, хороший друг отцу моему, воспитан был дядею своим, братом матери, который весьма привязан был к алхимии. И в молодости своей (когда из без того при деятельном духе и при пылком воображении легко рождается склонность к сверхъестественным вещам) сей молодой любитель истины в Страсбурге познакомился с некоторым тайноиспытателем
