Камаль. Его черная любовь - страница 8

– Д-да…

– Приедем домой, будешь хорошо питаться. Наберешь вес. Я обеспечу тебя едой и всем, что захочешь.

– Хочу свободы…

– Всем кроме этого.

Я стою ни жива, ни мертва. Перечить – страшно, поэтому молчу.

– Пошли. Здесь уже опасно.

Камаль закончил оттирать свое тело. Кое-где на нем остались разводы от крови, но джинсы и черная толстовка с капюшоном все с лихвой прикрывают. Одежда на нем висит. Четыре года назад он явно был крупнее и массивнее, но издевательства и голод над этим сильным мужчиной сделали свое дело.

Он быстро сгружает наши грязные вещи в пакет. Я мнусь в чужой одежде, а он, перехватив ценную сумку поудобнее, сжимает мое запястье и тянет к другой двери.

Мы выходим в гараж.

Внутри темно, но я вижу тонированную машину. Черная, покрытая слоем пыли, но целая и выглядит новой. Камаль подходит к ней уверенно, как будто точно знал, что она здесь.

Я смотрю на него с дрожью.

– Это ваша машина? Куда вы поедете?

– Это наша. Я увезу тебя в Россию. Здесь я больше не хозяин. И я хочу домой, Ева.

– А мой дом… – шепчу, запинаясь. – Мой дом – здесь…

Камаль с тяжелым вздохом открывает водительскую дверь, заглядывает внутрь, достает что-то из бардачка. Ключи.

Он все, черт возьми, проделывает молча! Наплевав на мои слова о доме, ведь ему важно только то, чего хочет он!

Он поворачивается ко мне, а я отступаю на шаг назад, не зная, что мне делать. Падать на колени или бежать.

– В машину, – его голос низкий, безэмоциональный.

Я замираю.

– Я вас прошу… как человека…

– Из людей здесь ты одна. В машину, я сказал.

Я пячусь назад, чувствуя спиной холодную стену гаража. Камаль делает шаг вперед, и я готова зареветь на месте.

– Кудрявая, я тоже не особо горю тащить тебя за собой. Сам еле ноги волочу. Но у тебя варианта только два.

И чтобы продемонстрировать мне второй вариант, он поднимает пистолет.

– Я слишком долго точил цепи, чтобы оставлять свидетелей, – его голос спокоен, но в этой тишине он звучит страшнее, чем крик.

Я мотаю головой.

– Нет… нет, пожалуйста… – шепчу я, пытаясь заглянуть ему в глаза, найти там хоть каплю сомнений. Но там только тьма. – У меня здесь брат!

Щелчок затвора.

Я вздрагиваю.

– А у меня полжизни проебано, – шелестит губами. – Поэтому выбирай: мертвая Ева или живая пленница.

Ствол пистолета упирается в мой живот.

Холод. Такой леденящий, что у меня подкашиваются ноги.

Я всхлипываю. Молча киваю.

– Ж-живая… плен-ница…

…Он заталкивает меня на пассажирское рядом с собой. В машине собрано немного вещей, все самое необходимое – чистая одежда, бутилированная вода. Сумку с документами он кидает назад, а сам прогибается надо мной.

Камаль кривит губы, иссеченные шрамами, словно грубый шов на потрепанной ткани. Все его лицо – карта боли, но левая сторона особенно жуткая, словно оплавленная огнем. Я стараюсь смотреть только направо, туда, где еще сохранились черты человека, а не зверя, вырвавшегося из плена.

В его руках сверкает металл. Я рвано вдыхаю, но не успеваю пошевелиться.

Жесткий рывок – мое запястье в его железной хватке.

Меня швыряет к двери, спина ударяется о холодный металл, а он вжимает мое запястье в кожаную обивку и пристегивает меня наручниками к автомобилю.

– Пригнись и сиди тихо. Когда мы выйдем из гаража, Ева перестанет существовать. Все будут считать, что я тебя убил.

Со слезами на глазах делаю, как он велит. Камаль выгоняет машину из гаража, а сам уходит.

В зеркале заднего вида я нахожу кучу канистр. Он обливает содержимым гараж и часть дома, а затем бросает спичку.