– Куда с такой поспешностью? – сказал король. – Позволю себе спросить.
Искушение солгать овладело Эвальдом. Но он справился с ним и прямо взглянул в глаза Лаоклану.
– Мои гонцы свободно приходят и уходят. Неужто врагу может быть известно больше о происшедшем на этом поле, чем моим собственным людям?
Это было рискованно. Глаза короля опять стали ледяными, что проявлялось лишь в минуты сильнейшего гнева.
– Брат, – промолвил Лаоклан, – гонцов здесь посылаю я. Или ты не согласен?
– Тогда прошу тебя – пошли Барка и побыстрее. Ему известна дорога.
– Разве не сказал я, что ни один человек не уйдет отсюда к себе домой – ни господин Кер Велла, ни сын его управляющего, ни последний из его вассалов.
– Господин король, – промолвил Киран из Кер Донна. – Ан Бег и Дав вероломны, и не будет греха в том, чтобы послать гонца. Отъезд этого человека не породит слухов в лагере. И все всё поймут, по крайней мере, люди Донна. Долина лежит у самых наших дверей, и если Кер Велл падет, наступят старые времена с пожарами и грабежами в холмах. Пусть гонец ободрит воинов Кер Велла и сообщит им, что мы на подходе, ведь мы не быстры. А путь предстоит не короткий. Что если они отчаятся в Кер Велле?
– И ты вступил в наш спор, – нахмурившись сказал король, ибо к Донну испытывал он особые чувства, даря его своими милостями. – Но люди Кер Велла не отчаятся. Ведь они будут защищать собственную жизнь. В чем, в чем, а в этом на обитателей долин уж можно положиться.
– Господин, – промолвил Эвальд, загораясь гневом, – но защитники могут сделать ошибочный выбор, не надеясь на помощь, – мой народ смел и отважен, но он может отчаяться.
– Господин король, – раздался голос, еще не звучавший на совете – то был Киран Калан, младший сын Донна. – Ты поклялся, что никто из нас не вернется домой до окончания войны. Но Кер Велл – не мой дом. И я знаю холмы.
Глубокие морщины пролегли на лице его отца и брата Донкада. Но король повернулся к нему без гнева.
– Вот. Здесь есть лишь один, кто обладает даром учтивости. И мне было бы жаль его потерять.
– Ты не потеряешь, – ответил юный Киран, и он рассмеялся – самый высокий из своей родни, светлее большинства и самый жизнерадостный. – Я частенько прочесывал эти холмы. И я спокойно миную их, если король меня отпустит, а может и быстрее Барка, кто знает? Он не охотился в холмах, как я.
– Тогда ты отнесешь послание господина Эвальда, – сказал король. – Скажи ему, что хочешь передать, брат, и покончим с этим. Я сделал для тебя все, что мог.
И низкое подозрение зародилось тогда у Эвальда, что его двоюродный брат король побаивается его, побаивается гонцов и передаваемых тайн – боится своего родства с ним. То была черная и недостойная мысль. За ней последовали и другие – столь же черные и недостойные. Но он отогнал их все прочь.
– Господин король, мой господин Донн, примите мою благодарность. Моего управляющего ты узнаешь по сходству с его сыном. Покажи ему вот это. Поговори с моей госпожой – я посылаю ей это кольцо. Расскажи ей, как обстоят дела. И какие бы слухи до них ни дошли, пусть держатся, скажи, что сзади на Ан Бег наступает король.
– Господин, – ответил юный Киран, беря кольцо. – Я так и поступлю.
– Это опасно, – добавил Эвальд.
– Ах, – сказал Киран, и только это, да так тихо, что Эвальд тут же отогнал все свои подозрения относительно Донна.
– Скачи скорее, и да минуют тебя опасности, – от души промолвил Эвальд.
