– Неудивительно слышать это от того, кто хочет прервать свою собственную вечность, – сказал Вольфганг, смотря в окно.
– Я не говорил об этом.
Охотник, наконец, обернулся.
– Сколько у меня ещё лет?
– Пять. Я набрал последний курс в этом году. После… всё будет зависеть от тебя. Ты можешь ничего не уничтожать. И зачем. Тебе это не будет столь принципиально, как мне, ты не возводил эти стены. Моё же детище умрёт со мной.
Вольфганг едва заметно, горько улыбнулся, повторив:
– «Не говорил об этом…» Хорошо. Когда выпустится нынешний пятый курс – я подумаю, стоит ли делать новый набор. Но просто пойми, Лукас…
Кажется, он впервые назвал его по имени. Назвал по имени эту легенду их мира.
– Да, ты прожил десяток человеческих жизней, ты амбициозен, ты силён. И ты забираешь всё с собой.
– Кроме того, что я люблю.
– Высший Демон, который любит…
– Случается. Отчасти, это одна из причин моего поведения.
– Тем не менее. Ты успел устать, и это нормально. Мы, люди – не столь сильны духом, чтобы уничтожить не из ненависти то, что… То, что стояло веками, что было домом, убежищем тысячам, нам подобным.
– Ошибаешься, друг мой. Люди куда более сильны духом. Но я надеюсь, что в ближайшем времени не подвернётся возможности убедиться в этом, – тень мужчины поднялась, так и не выйдя в свет. – Что ж, боюсь, больше у меня не будет времени навестить академию. Через пять лет в это время, думаю, я буду уже в ином месте. Могу лишь пожелать удачи. Потому как нечто серьёзное вновь назревает в воздухе. Так же было… чуть меньше пятидесяти лет назад. Как раз в тот год, когда я уничтожил академию вампиров.
– Я отниму счастье и дом многих, – всё же, сказал Вольфганг. Гость, уже направившийся к двери, чуть обернулся и сказал:
– Единственное счастье, Вольфганг – это быть рядом с тем, кого любишь. Остальное – иллюзия.
И его тень слилась с темнотой. Почему-то Вольфганг был уверен, что больше никогда его не увидит. Мужчина вернулся за стол, опустив взгляд к бумагам.
Однако почти сразу дверь открылась вновь, пусть и почти беззвучно. Охотник поднял взгляд.
– Вижу, тебе катастрофически не везёт на погоду по возвращении.
– Это был директор Академии Демонов?
– Да.
Карл снял с себя плащ, кинув его на подоконник, закрыв окно. Его волосы были сырые, вид усталый.
– Великие уходят, Карл. Боюсь, скоро и нас всех… настигнет конец.
– Ненавижу воду.
Юноша прошёл к креслу рухнул в него, выдохнув и кинув на стол директора тетрадь, переплёт которой был кожаный, причём на обложке, тоже кожаной, был грубый шов – видимо, кожа рвалась.
– Если ливень не уничтожил записи… Мой почерк должен быть разборчив.
Вольфганг взял тетрадь, открыв её, коротко улыбнувшись.
– Ты всё чаще пишешь правой рукой. Когда ты только поступил сюда – писал лишь левой.
– Это что-то меняет?
– Нет. Я прочту это после. Так что?
Карл открыл до этого закрытые от усталости глаза.
– Всё написано. Но они явно расширили территорию.
– Думаешь, они хотят всё восстановить?
– Я ничего не думаю. Я лишь добыл сведения.
– Вижу, у тебя дурное расположение духа.
– Невозможно за пару лет восстановить то, что стояло несколько веков, и было разрушено за минуту.
– Если только они не найдут источник энергии достаточной мощности.
– Таких всего два. Было три. Они будут их искать.
– Хотел бы я быть столь же уверен, как и ты… Можешь идти, Карл. Благодарю за работу. Вернёшься за записями завтра.
Карл кивнул и поднялся, взяв плащ и направившись к двери, когда ему в спину раздалось:
