Камень небес - страница 51

Где бы так научиться… Виток чувствовал и досаду на нынешние порядки, и бессилие что-то изменить, и от этого становилось ещё досаднее. Ведь были же времена: зарплату ему перечисляли на книжку, всё честь по чести: оклад, помноженный на северный коэффициент, минус налоги плюс полевое довольствие. Ещё и высокогорные иногда начисляли. Он приезжал в посёлок и шёл в сберкассу снять сотню-две, иногда и больше – себе на житьё, матери отправить, да частенько Пётр просил взаймы: то на мотоцикл не хватало, то сыну на магнитофон («Ничего не понимаю, куда она деньги девает. Вроде ни на что серьёзное не тратились, а снова приходится в долги залезать…»). Кроме Петра приходили и другие заниматели. Виток никому не отказывал – много ли ему для себя надо, тем более что на участке тратиться не на что: за питание в бухгалтерии удерживают, а спецодежда выдаётся даром.

Виток и заметить не успел, когда рубли совершенно обесценились, – произошло это как-то очень быстро. И тяжёлый некогда якорь, вокруг которого мыслилось многолетнее благополучие, перестал держать, а кораблик утащило в океан, где его во все стороны швыряло и кренило… Когда Мишка зарплату полностью выдавал, уже и не вспомнить. Всё авансами кормит, еле на еду хватает. Да ещё такую штуку придумал: привёз из города мини-пекарню, приобрёл по оптовой цене машину муки, а лаборанток, которых сперва сократил, принял обратно и поставил хлеб выпекать. И выдаёт его каждое утро под запись, а стоимость хлеба потом вычитает из зарплаты. Вроде бы хочет людям жизнь облегчить, но буханка обходится в полтора раза дороже, чем в магазине. «Почему так дорого?» – «Потому что выпечки маленькие, это же не хлебозавод, не хотите – не берите». А куда деваться, если налички в карманах с гулькин… этот самый. Возьмёшь. А Мишке во благо: из кассы меньше выдавать придётся, да и ему с такой цены (и не только ему) наверняка что-то перепадает, не по себестоимости же он хлеб продаёт.

Если бы какой-нибудь дополнительный заработок заиметь… Виток видел в газетах, которые иногда покупал, объявления от скороспелых предпринимателей. Каждый пытался нащупать свою нишу. Один «за небольшое вознаграждение» предлагал схему конструкции самодельной швейной машинки, которую якобы легко изготовить в домашних условиях. Другой продавал семена сортов овощей, будто бы районированных для северных широт. Третий, не стесняясь, обещал выслать «интимные фотографии прелестных девушек». Четвёртый что-то там полезное изобрёл и тоже продвигал в народ… Все они просили отправить им квитанцию о предоплате, и после получения оной выполнение заказа зависело только от наличия у них совести, а таковая присутствовала не всегда. Хорошо, если вообще что-то присылали, но чаще заочные коммерсанты не снисходили и до этого, безвестно пропадая в мутной воде дикого нарождающегося рынка. Виток и сам пару раз обжёгся, желая приобрести для семьи книги, которые в прежние-то времена были редкостью, а теперь, при дефиците бумаги, тем более. Так было, например, с «Приключениями Незнайки», когда вместо «издания большого формата с цветными иллюстрациями» он получил напечатанную в размере брошюры книжечку без единого рисунка.

Виток не единожды соображал, чем бы он мог утолить возникшую у сограждан жажду потребления, чтобы потом знай себе ходить на почту и получать от них переводы. Фотографии в жанре ню отпадают, семена тоже, ведь и огорода ещё нет. Да и вообще продавать ему нечего. Зря вот марки свои отдал одному дружку, когда окончил школу и потерял к ним интерес. Сейчас бы пригодились, там были довольно редкие экземпляры – не «Чёрный пенни», конечно, но, например, Панама с надпечаткой «Canal Zone», остров Реюньон, африканские колонии до обретения ими независимости, а ещё Швейцария, Чехия, Босния и Герцеговина начала века… Нашлись бы покупатели. А изобрести что-нибудь вот так, на ходу, конечно, не получится. Разве что какое-нибудь рацпредложение придумать… Вот он видел дома у Гоги Чивадзе детские качели на верёвках, подвешенные в проёме двери на завинченных в косяки толстых шурупах. С одной стороны сиденье имело спинку, а с трёх других сторон ограждалось круглыми планочками, в которые эти верёвки были продеты. Упасть оттуда было невозможно. Гогина жена сажала в эти качели полугодовалого сына, а сама хлопотала по дому, изредка подталкивая их. Малыш, качаясь, что-нибудь сосредоточенно вертел в руках, бормотал на своём языке, поглядывал по сторонам, но был занят собой и матери не мешал. Виток, воодушевившись, даже начертил несколько эскизов качелей для рассылки заказчикам и хотел уже послать в газету объявление, указав божескую цену. Но передумал в последний момент: мелко, да и противно, не своё ведь, а подсмотренное.