Моментами я позволяла себе украдкой посматривать в сторону беседки. Несмотря на то, что там, судя по веселым звукам смеха, царила непринужденная атмосфера, Костя всё равно выглядел уставшим.
По-хорошему, мне бы стоило зайти в дом и забросить весь сегодняшний день в самый дальний уголок своей памяти. Как я поступала со многими другими, что были способны причинить боль. Мы с Костей едва знакомы. Он очевидно всё еще женат. А даже если и нет, то между нами существовала далеко немаленькая пропасть под названием «разница в возрасте». Но даже не в этом дело. А в том, что Костя жил в том мире, где можно было спокойно «поймать» пулю.
Я не знала, что с ним случилось, зато знала и видела другое. Этот человек сам стал другим. И пусть я его толком не знала, но тот его взгляд, в который я так неосторожно влюбилась — исчез. Погас. И причина для такой перемены явно была очень серьезной. Для такой дурёхи как я в жизни Кости не нашлось места, даже если бы на его пальце не блестело обручальное кольцо.
Мне стоило бы вести себя разумней и просто уйти. Не вмешиваться туда, куда меня никто не просил, как и говорил отец. Но… Я всё равно продолжала сидеть на крыльце и почесывать между ушами Спартанца.
— Да, было время, — долетел до меня обрывок фразы, брошенный Костей. — Жаль, Олежа, что ты дальше не захотел со мной идти.
— Ну это ты у нас всегда был спортсменом, — посмеиваясь, ответил папа. — А я всё в книжки нос утыкал. В охранной сфере от меня толку мало было бы.
— Зато латаешь профессионально.
— Да и потом, туда-сюда Иля родилась. Я был нужен своей семье, а вот это всё, — папа сделал неопределённый жест рукой, вероятно, имея в виду ранение Кости, — совсем не для меня.
— Ну да, — Костя опустил голову, поэтом разглядеть его эмоции я не смогла, зато заметила, как опустились его плечи. Здоровое уж точно. — Ты у нас мужик умный. Даже если слабину даешь всё равно потом в руки себя берешь. Это охренеть какое редкое качество. Знаешь, я даже завидовал из-за этого тебе иногда. Раньше ни о чем не жалел, а теперь…, — Костя не закончил фразу, только налил себе еще вина и выпил одним глотком. — Ну а твоя, что? — спросил он после паузы. — Нет ее?
— Нет. Где-то в городе с очередным…, — папа только махнул рукой.
— С тем самым или с новым?
— Знаешь, я их не считал.
— Поражаюсь твоему спокойствию.
— А что прикажешь делать? Выдрать все волосы у себя на голове? Опять за бутылку хвататься? Проходили уже это, хватит с меня. Пусть даже на пороге дома не появляется, а со всем остальным уж как-нибудь справлюсь.
— А я нашел бы и выдрал яйца ублюдку. Выдрал и заставил их сожрать, — жестким бескомпромиссным тоном заявил Костя.
Пусть между нами и пролегло расстояние, но мне вдруг так холодно стало и неуютно от этих слов, будто они мне предназначались.
— Увы, но я так не умею. Нравится ей прыгать из койки в койку, пусть прыгает. Может, и я в чем-то виноват был, вот она и ушла. Не знаю. Мы и без нее с Илькой неплохо вместе живем.
— Старик, ты всегда был слишком добрым. Нельзя так. Люди — паскудные твари — могут этим пользоваться. Но дело твое. Ну а малая твоя что? — Костя вытянул губами новую сигарету.
Мне категорически не понравилось его «малая». Я давно выросла с этого возраста, да и он еще не был таким стариком, чтобы использовать подобные эпитеты в мою сторону.
— Илька — моя гордость. Умная, красивая и готовит так, что даже не знаю, как потом буду без нее обходиться, когда осядет в городе и выйдет замуж. Снаружи вылитая мать, а внутри — полная ее противоположность, — папа по-доброму засмеялся. — Мужики вечно сына просят, а я дочку хотел. И до сих пор радуюсь.
