Выбросив все лишние мысли, я торопливо подогрела ужин, аккуратно нарезала хлеб и овощи, налила щедрую порцию свежего супа, выловив побольше мяса и вернулась в дальнюю спальню.
Костя молча сел и осторожно принялся есть. Я осталась стоять у дверей, стиснув похолодевшими от волнения пальцами кухонное полотенце. Я знала, что хорошо готовлю, но всё равно переживала, что где-то могла напортачить.
— Понимаю Олега, — вдруг произнес Костя. — Ты действительно вкусно готовишь.
Я тихо выдохнула, словно только что сдала один из самых сложных экзаменов. С каждой новой ложкой Костя начинал есть всё быстрей и быстрей, будто в нем вмиг проснулся просто зверский аппетит.
— Ты боишься меня? — спросил он, когда закончил с мясом и вытер салфеткой рот.
— Что? — растерянно спросила я, решив, что мне послышалось.
— Стоишь почти не двигаясь. Краснеешь, потом бледнеешь. Еще чуть-чуть и трястись начнешь. Вот и спрашиваю: боишься меня?
Я не знала, что больше всего меня удивило: вопрос или наблюдательность Кости. Причем наблюдательность эта оказалась такой скрытной, даже немного пугающей.
— Отчасти боюсь, — тихо ответила я.
— Понятно.
Переждав пару секунд, я подошла, чтобы забрать грязную посуду и в этот момент Костя резко схватил меня за запястье. Стало немного больно. Я замерла, будто угодила в капкан и посмотрела на Костю с широко раскрытыми глазами. Он смотрел на меня в ответ. Недолго, но настолько пронзительно, что мне вдруг стало тяжело дышать.
— Спасибо тебе за ужин. И за заботу. — Медленно произнес Костя. Мне показалось, в его глазах цвета ртути промелькнула тень каких-то не совсем понятных мне эмоций, но уже в следующую секунду лицо снова стало, будто высеченное из камня. — Красивый сарафан, — он скользнул быстрым взглядом по моей одежде и снова аккуратно принял полулежащее положение.
На мне был самый обычный сарафан нежно-фиалкового цвета. Я купила его с биркой в прошлом году в секонде. Удобная вещь на летний период. Без лишних деталей и синтетики. Чем он Косте мог понравиться для меня осталось загадкой.
Когда я вернулась на кухню и переложила всю посуду в раковину, схватилась за ее края, чтобы переждать хаос в грудной клетке. Сердце буквально бесновалось, а щеки горели так, будто я весь день провела на солнце и не удосужилась нанести на них солнцезащитный крем.
Да, я немного боялась вот такого Костю, но то, что сейчас происходило со мной, явно не имело никакого отношения к страху.
6. Шесть.
Ближе к вечеру папа, как обычно, вернулся с работы. Я в это время убиралась на кухне. Папа заглянул ко мне, чтобы проверить, всё ли в порядке, а затем отправился навестить своего больного друга. Минут через десять я услышала шарканье комнатных тапок и заметила, что папа с Костей отправились в сторону беседки, расположенной напротив ореха и окруженной пышными кустами сирени.
Наблюдая за ними из окна кухни, я поймала некоторую удивительность ситуации. Еще днем Костя давился собственной болью и старался унять крики, что раздирали его горло. А уже вечером спокойно сидел в беседке, неторопливо курил и что-то пил. Наверное, папино вино. В конце концов, на плече осталась не просто царапина, а след от огнестрельного ранения! Но судя, по грудному смеху, что моментами доносился из беседки, это ранение Костю ни капли теперь не волновало.
Когда со всеми домашними хлопотами на кухне было закончено, я хотела уйти к себе в комнату, но почему-то в последний момент остановилась. Снова послышался глубокий грудной смех. Возможно, это было неправильно и даже не совсем красиво с моей стороны, но я решила аккуратно выскользнуть из дома. Удобно уселась на крыльце и тут же была «атакована» лаской Спартанца. Так даже лучше, он мог послужить моим надежным прикрытием.
