Кандагар. Как все начиналось (взгляд лейтенанта) - страница 20

Командир 2 мср капитан Чемоданов Виктор Вениаминович

Местные военкомы, изредка сдувая пыль с картотек, были твердо уверены, что судный день никогда не настанет. С чего бы? Округ глухой, третьеразрядный: с кем воевать? Все обросли хозяйством, нужными связями. Уважаемые люди – жизнь удалась! Поэтому для многих отмобилизование огромного количества резервистов было таким же абсурдным анекдотом, как «колобок – повесился».

Но судный день настал. Час пробил. «Жареный петух» клюнул. И понеслось! Планы в красивых папочках, расчеты, цифры – все оказалось туфтой, макулатурой! Началась полная неразбериха, суетливая беготня, словно в муравейник плеснули кипятка.

Большинство «приписников» – «мертвые души». Катастрофическая недостача машин, которые должны были быть поставлены в воинские части от предприятий и колхозов. Водителей и спецов – тоже, их вынуждены искать по всей Туркмении. Собранные «с мира по нитке» машины, пришедшие в часть, оказались сплошным старьем, автомобильным раритетом: ГАЗ-53, ГАЗ-57, без положенных тентов, лавок, не приспособленные для перевозки людей. Председатели колхозов всеми правдами и неправдами скрывали новые машины.

Прибывший приписной состав, разновозрастные мужики-туркмены, заставил бы схватиться за голову даже самых отчаянных оптимистов! Оказалось, только 10 % говорило по-русски, а половина (да быть этого не может!) вообще не служила в армии! Встал вопрос: как их учить, как ими управлять? И вся эта разношерстная, трудноуправляемая толпа из четырехсот туркмен свалилась в батальоны на считанных кадровых офицеров: комбата с начальником штаба и зампотехом, трех ротных, командира минбатареи да двух сержантов-срочников!

Но очередная «вводная», в сравнении с которой все предыдущие оказались сущей безделицей, уже ожидала офицеров на продскладе НЗ (неприкосновенного запаса). Людей надо было кормить. Вскрыли склады: штабеля ящиков, все банки – в солидольной смазке, как и положено для длительного хранения… Но самой тушенки… в них НЕТ!!! Все банки вылизаны и донышками вверх уложены! Якобы целые… Для офицеров это был шок. Они вдруг ясно осознали, что невольно стали заложниками, «мальчиками для битья» преступной цепочки халатности, коррупции и воровства. Что на их плечи неподъемной глыбой легла неминуемая ответственность за выполнение в срок поставленной задачи. И если не они, то больше некому.

Понуро глядя на горы пустых банок и ящиков, офицеры думали только об одном: как прокормить ораву голодных, здоровых мужиков, да еще в мороз? Оставалось только варить баланду из круп. Впереди с роковой неизбежностью замаячил голодный бунт. И когда, казалось бы, его уже было не миновать, спасло Провидение – местное население, многочисленная родня «партизан». Народ, как всегда. Из аулов понесли, повезли, кто на чем, кто чем богат…

На дворе стоял декабрь с сильными морозами и пронизывающим ветрами, бесконечно гонявшими по барханам сухие шары верблюжьей колючки. Разместить всех прибывших оказалось негде: палаток не хватало. Выйти из положения было решено, как всегда, подручными средствами: строительством здоровенных «палаток-общаг» – тахтабазарский «хенд-мейд» и «ноу-хау». Выкопали огромные прямоугольные ямы, на мерзлую землю уложили деревянные ящики, на них – матрасы. Сооружения укрыли танковыми тентами, установили печки. Но все оказалось зря: отопить такие громадины было невозможно. И опять «партизаны» спасли себя сами. Объединившись по землячествам, они, разбежавшись по барханам, выкопали себе норы-землянки, где и грелись у костров. Офицерам оставалось только запомнить: где от какого аула какая нора. Надо собрать людей – пробежались по норам и батальон построен! Хотя и офицерам было не лучше: продуваемая насквозь куцая палатка, с железными койками в два яруса и бесполезной печкой, больше походила на ледник. Грелись, рискуя угореть, в кабинах с водителями.