Кандагар. Как все начиналось (взгляд лейтенанта) - страница 33

Ночью опять бужу у грибка дневального, предусмотрительно забрав автомат. Это уже становится ритуалом. Говоришь, инструктируешь, – все бестолку! Как об стену горох! На ум приходит печальная судьба Чапаева. Да-а-а… с такой охраной нас всех вырежут, как баранов, палатка за палаткой! Баранья судьба меня не прельщает, поэтому беру себе за правило каждую ночь проверять часовых. Как потом убеждался весь Афган, сон на посту – это давняя, любимая и неискоренимая традиция нашей армии.

На стрельбище. Занятия проводит командир 2 мсв ст. л-т Жаров А. М.

Я просто физически ощущаю, насколько мы профессионально, а главное, психологически не готовы к предстоящим испытаниям. То, что они наступят, лишь вопрос времени: сегодня, завтра, послезавтра? К чему быть готовыми – непонятно, а значит, надо быть готовыми ко всему. Огромная удача, что судьба еще дает нам такую передышку. Отношение солдат к службе – «пацанское» как в Союзе: офицерам надо – пусть и крутятся. А солдат спит – служба идет.

Начальник ПХД батальона старшина Новрузов выдает продукты

Как донести до них, что это не только мое, но и их дело? Как достучаться, что мы все в одной связке и пуля не выбирает, офицер ты или солдат?

И я торчу у бойцов, хожу по палаткам и беседую, беседую, беседую: с часовыми у грибка, при чистке оружия, по дороге в баню. Моя «хуторская» жизнь этому только способствует: свободного времени – не мерено! В большой офицерской палатке вечерами кипит жизнь: гитара, магнитофон, разговоры, бесконечные карты заполночь. Все это проходит мимо меня. В карты я не играю. Принципиально. Тем более, на деньги. Я – в роте, с солдатами. Там все мое свободное время. С солдатами мне интересно, мы почти ровесники. Поэтому общих тем для разговоров хоть отбавляй. Но что бы я ни говорил, логика разговора как-то сама собой сводится к одному: мы – в чужой стране и должны быть готовы ко всему. Однажды, выходя из палатки после очередного разговора «про жизнь», слышу в след: «а наш замполит – мужик что надо!» На что старшина Быков замечает: «Что вы хотите, их этому учат». Для меня это была главная похвала.

Старшина 2 мср Быков А. Ю. 1980 г.

Так я был в курсе самых разных проблем. Одна из них – со сливочным маслом на завтрак. Вроде бы мелочь, пустяк, но, главное не это, а справедливость! Столовой у нас еще пока не было, все ели кто на чем. Главные запасы: тушенка, хлеб, масло, сахар – хранились в небольшом прицепчике-рефрижераторе под личной охраной начальника ПХД, старшины Новрузова. Масло он выдавал собственноручно, единым куском на всю роту – делите, как хотите. Резал его «на глазок», и «глазок», естественно, в свою пользу, с «прищуром». Оно и понятно, что за начальник ПХД, да без заначки? А вдруг батальонное начальство вздумает чаек попить или на закусь чего-нибудь? Как откажешь? Когда «прищур» батальонного «кормильца» становился уже совсем грабительским, старшина роты Быков, вызывал «тяжелую артиллерию» – меня. Мне было плевать на все доводы пройдохи Новрузова. Положено бойцу по нормам довольствия 40 г сливочного масла в день – вынь да положь! Начальник ПХД ворчал, но, вздыхая, отрезал солидный довесок, к «черной» зависти бойцов других рот. А мы со старшиной, торжествуя, несли добычу к своим. То, что Новрузов решит свои проблемы за счет других подразделений, меня не волновало. У них есть свои замполиты, которым по должности полагается проявлять заботу об улучшении питания личного состава. Хотят – пусть бодаются. Потихоньку, сам того не ожидая, я стал набирать авторитет среди своих солдат и офицеров. Но не только я проводил беседы с личным составом, но и личный состав в лице сержанта Быкова со мной. Как-никак – «коллега». Старшина роты, сержант Андрей Быков – ленинградец с педагогическим образованием, серьезный парень и отличный гитарист. В его исполнении я впервые услышал «Марионетки» неизвестной мне «Машины Времени». Быков не одобрял мои излишне строгие методы работы, совсем не подходившие к его образу замполита – «инженера человеческих душ». И в наших беседах он деликатно, как я когда-то Илахуну в Бобочино, говорит об этом мне. Слушаю, улыбаюсь. Интересно поворачивается жизнь! Когда-то я так же говорил своему ротному, убеждая его быть построже. Тот только улыбался. Теперь уже мне, здесь, советуют быть помягче!