Сережа опустился на стул и закинул ноги на стол. Уголки губ чуть дернулись в довольной ухмылке. Что-что, а следовать навязанным правилам он точно не собирался, что бы ни вздумал твердить ему Буаро; он сможет вдоволь измотать командира, наогрызаться, тем более что это вконец разозлит Ленку. Сережа так и не простил сестре ее последнюю выходку: она посмела прокрасться за ним на поляну и не просто шпионила, а еще и отца позвала! О том, что отцу пришлось уносить его из леса в бессознательном состоянии на руках, Сережа не думал. Сестре было очевидно, что он загнал себя в угол и умирает. Отцу было очевидно, что с этим надо срочно что-то делать. Мать просто плакала. А ему было очевидно, что они все не имеют права решать за него. Даже – жить ему или нет. Тем более это.
Сережа закрыл глаза. Голова с того дня в лесу кружилась почти не переставая. Он понимал, что перешел черту и вряд ли ему поможет даже строгое соблюдение режима в училище. Это не вызывало страха, скорее – интерес, любопытство, как будто он смотрел на себя со стороны. Конец пути был только словом, и чем больше в семье накалялась атмосфера и росла паника, тем больше соблазна было в пути.
Он задремал. Сны были цветными пятнами. Различать их уже который день не выходило. Люди периодически тоже становились неразличимы, как эти пятна, и он крутил головой, пытаясь нашарить контуры. Тогда Ленка кричала особенно громко и испуганно, и он нагло смеялся над ней.
Дверь скрипнула. Глаза сквозь веки уловили мелькнувший силуэт. Сережа открыл глаза не сразу специально – в предвкушении привычной гневной тирады очередного учителя. Тишина странно затянулась. Он крепко зажмурился, стараясь прогнать сон, и открыл глаза.
Буаро уже успел снять плащ и теперь стоял к нему спиной – похоже, наливал воду из графина: слышался слабый звон. Сейчас он обернется и…
– Будешь пить? – Буаро приветливо протянул ему стакан, подходя к столу.
Не заметить наглую выходку мальчишки-новобранца было невозможно. Буаро уселся прямо на стол, чуть подогнув одну ногу.
– Твой отец из меня чуть душу не вынул.
Это было сказано таким доверительным тоном, с такой искренней грустью, что и так удивленный Сережа опешил вконец.
Буаро буравил взглядом стакан, аккуратно вращая его несколькими пальцами.
– Я вроде как пообещал ему, что смогу сделать из тебя адекватного, а главное, живого человека, но вот пока сам я не очень уверен в своем слове.
Командующий поднял голову и серьезно посмотрел на мальчика. Встретившись с ним взглядом, Сережа невольно напрягся. На строгого учителя этот человек точно не походил, и позволить себе дерзость явно не страшно, но что-то в нем было, что делало невозможным любую грубость или хамство. Отпор указаниям – не вопрос. Но такая же лютая борьба, как раньше, дома…
– Я поставлю? – Буаро как ни в чем не бывало подвинул его ногу, освобождая место для стакана.
Сережа ошарашенно понял, что до сих пор сидит вразвалку за столом командира крепости.
– Конечно, я разрешаю.
Быстро вспыхнувшая улыбка скрасила секундную заминку. Сережа закинул сцепленные руки за голову. Он снова ощущал себя хозяином положения.
Буаро продолжал наблюдать за ним с легкой улыбкой.
– Ты не самый трудный ученик на моей памяти.
Памяти… Звучало так, будто Каньон воспитывал подростков десятилетиями, а не пару лет. В Городе могли по именам назвать всех студентов Буаро, благо имен было не больше двадцати. Сережа даже не знал, радоваться или нет, что он оказался не самым задиристым среди всей этой братии. Точнее, пока не оказался таким. И это только по мерке командира…
