Капитализм для народа. Либеральная революция против коррумпированной экономики - страница 9

Именно для этого большинства я написал свою книгу. Это по большей части молчаливое большинство: оно чаще поддерживает рынок, чем деловую сферу. Кроме того, я обращаюсь к двум недавно возникшим популистским движениям, оказавшимся на противоположных концах политического спектра: к «движению чаепития» и движению Occupy. Неожиданным образом у этих движений много общего. И то и другое антиэлитарно; и то и другое борется с левиафаном («движение чаепития» – с правительством, движение Occupy — с крупным бизнесом, обращающимся за помощью к государству). Многие не понимают, что оба левиафана суть две стороны одной медали. Проблему представляет не крупный бизнес как таковой, но монополистский бизнес, обладающий политическим могуществом; не правительство как таковое, но назойливое и коррумпированное правительство. В чем причина неэффективности агентства Fannie Mae — в том, что это крупный монополист, или в том, что его поддерживает государство? На самом деле и в том и в другом.

Частный сектор зачастую терпит крах потому, что правительство вмешивается в его существование, выделяя ему субсидию или предоставляя монопольное право. Правительство зачастую терпит крах из-за повышенного внимания к частным интересам. Так кого же следует обвинять – правительство или частный сектор? Никого: подобные просчеты – результат работы порочной, клановой системы.

Тем не менее цель этой книги – не только предупредить Америку об угрожающей ей раковой опухоли кланового капитализма, но также составить программу борьбы с этой опухолью, пока она не дала метастазы. Эта программа учитывает капиталистический дух Америки, но к тому же использует лучшие стороны ее популистской традиции.

В начале XX века реакцией Эры прогрессивизма на появление кланового капитализма стало усиление распорядительных полномочий государства. Программа, разработанная мною в главах с восьмой по пятнадцатую, полностью учитывает тот факт, что государство слишком часто оказывается частью проблемы – но вовсе не частью ее решения. Я не всегда выступаю против регулирования (чтобы хорошо работать, рынкам нужны правила); однако я хорошо понимаю, что в большинстве ситуаций правила защищают существующих участников рынка и препятствуют проникновению на рынок новых участников – а это нарушает конкуренцию.

Моя программа концентрируется на власти конкуренции. Только конкуренция противоположных экономических интересов даст нам шанс улучшить всеобщее благосостояние. Только конкуренция противоположных политических интересов позволит нам обрести интеллектуальную свободу.

Отсутствие конкуренции и перекосы, вызванные предоставлением правительственных субсидий, стали причиной всех тех проблем, с которыми сегодня столкнулась экономика – в том числе и сокращения реальных доходов американского среднего класса. Я предлагаю использовать власть конкуренции – не только в экономической, но также в политической, культурной и правовой сфере. Бесправные люди защищены законом от конкуренции алчных юристов; политические и экономические власти создают основу для конкуренции ищущих славы ученых и журналистов.

Однако для того, чтобы конкуренция начала творить чудеса в этих сферах, нужна информация. Характерной чертой XX века были идеологии. Характерной чертой XXI века станет анализ информации. Перефразируя легендарного журналиста Джозефа Пулитцера, скажу, что при наличии информации ни одно преступление, ни один обман, ни одно мошенничество не переживут тщательного анализа.