Капитализм для народа. Либеральная революция против коррумпированной экономики - страница 7

Вторая тенденция – растущая концентрация производства. На протяжении многих лет ипотечные гиганты Fannie Mae и Freddie Mac имели возможность переманить на свою сторону, лишить данных или ввести в заблуждение любого исследователя, который бы попытался поставить под вопрос их методы. Они обладали таким богатством и влиянием, что противостоять им было слишком опасно. Точно так же крупные финансовые конгломераты могут обеспечить себе доминирование в интеллектуальных дискуссиях за счет привлечения на свою сторону экспертов и влиять на политическую программу за счет лоббирования.

Чтобы понять, насколько влиятельными могут быть крупные корпорации, вспомним о попытке проведения реформ, предпринятой после финансового кризиса 2008 года. С самого начала крупные банки ясно дали понять, что хотят подчиняться Федеральной резервной системе. Причина была вовсе не в том, что ФРС обладала наилучшими навыками в деле решения проблем, и не в том, что выбор ФРС в качестве регулирующего органа представлялся им наиболее разумным (при контроле банков с целью обеспечения их стабильности и защиты клиентов может возникать конфликт интересов). Нет, причина состояла в том, что ФРС уже находилась под влиянием крупных банков, которые определили состав правления Федерального резервного банка Нью-Йорка и предоставили ФРС множество сведений, необходимых для ее работы. Против этого предложения почти не было возражений: вероятно, потому, что эксперты в банковской сфере, желающие консультировать или работать в финансовых кругах – как в частном, так и в правительственном секторе, – должны сотрудничать с крупными банками или с ФРС (или и с банками, и с ФРС). Спор между лоббистами и сторонниками ФРС и лоббистами и сторонниками крупных банков завершился принятием идеи о том, что, несмотря на серьезные провалы в прошлом (такие как неспособность урегулировать вопрос о стандартах ипотечного кредитования до наступления кризиса), ФРС остается лучшим органом по контролю над деятельностью банков. Принятый в 2010 году закон Додда–Франка передал полномочия в этой сфере ФРС – что, на мой взгляд, вовсе не удивительно.

Если бы нам нужно было перечислить ключевые факторы, позволяющие предугадать появление популистских движений, на самом верху списка оказались бы неравенство доходов, бедственное положение среднего класса и недоверие к элите. Все эти факторы присутствуют в сегодняшней Америке. «Движение чаепития» и Occupy — всего лишь начало. Появление определенных форм популизма неизбежно. Остается единственный вопрос: каковы будут эти формы?

Для большинства популистских движений так или иначе характерно стремление к перераспределению богатства. Однако в случае, если рынки перестают быть законным местом распределения вознаграждений, – иными словами, если все большее количество людей начинает считать систему несправедливой, – популизм становится настоящей угрозой существованию традиционной рыночной экономики. Когда 77 % американцев считают, что в руках горстки богатых людей и нескольких крупных корпораций сосредоточена слишком большая власть, когда избиратели перестают доверять экономической системе, считая ее коррумпированной, – тогда неприкосновенность частной собственности также оказывается под угрозой. Если права собственности не защищены, даже сам факт сохранения системы рыночной экономики вызывает сомнения.