Эл с удовольствием вдыхала влажный морской воздух. Ника посмотрела на нее и повторила то же самое, а потом громко чихнула.
– Сыро, – сказала она. – Какая она разная твоя Земля.
Рассел вышел на открытую веранду.
– Здравствуйте! – Громко сказал он и стал спускаться по пандусу.
– Здравствуй. – Улыбнулась Эл, а потом подняла руки к небу и воскликнула. – Боже, какой вид! Мне его там больше всего не хватало. Моря и ветра!
– Значит, все хорошо? – спросил Курк.
Ника бегала по песку и визжала от удовольствия. Такой пейзаж она видела только на проекционных картинках.
– Ей должна понравиться Земля. – Эл наблюдала за девочкой и улыбалась.
– Это кто? – спросил Рассел.
– Давай-ка, я все по порядку расскажу.
– Значит не все в прядке, – спокойно заключил Курк.
– Ты же меня знаешь. У меня не бывает все в порядке, – со смехом ответила Эл.
Они, наконец, обнялись.
– Рад помочь, – отозвался Курк. – Пойдем, присядем.
Эл неторопливо рассказывала о своей недавней жизни, стараясь не проговориться про трансформации, используя термин «костюм», более привычный здесь на Земле. Рассел Курк, как бывший инспектор Космофлота, был осведомлен, каким образом проводятся исследования других культур землянами. О формах работы в Галактисе он знал ничтожно мало.
Курк не смотрел в ее сторону, он рассматривал Геликс и Нику по очереди. Эл снова удивляла его. Он слушал, старался ничего не упустить, Эл рассказывала странную историю. Она говорила о таких вещах, которые на Земле были едва известны. Курк вспомнил их некогда тесное знакомство, она всегда свободно и просто воспринимала новые явления, как должное. Она не сопротивлялась текущим событиям и поэтому делала больше открытий, чем любой скептик, Курк относил себя к последним. Она забралась так далеко, соприкоснулась с другими цивилизациями, претерпела чудовищные изменения и говорила обо всем так, словно это просто, как раз, два, три! Великий Космос, кто же она все-таки? Похоже, Эл еще не исчерпала свои возможности, если так легко говорит о необычных для землян вещах. Курк ей верил, хоть ее рассказ имел фантастическую окраску. Его привлекали вовсе не обстоятельства, в которых она оказалась, не антураж ее жизни. Ему было интересно, что она переживает. Эл искала себя – это очевидно. Все потуги – очередная попытка разобраться в собственной природе. Что ж, она верна себе. Она нашла применение своим способностям, она служит другим – верный способ не впасть в манию величия. С такими-то способностями!
– Эл, значит, все началось не на Тобосе и не на Уэст? Когда же? – спросил он, дослушав рассказ до конца.
Эл пожала плечами и спросила, словно он знал ответ:
– Врожденное, думаешь?
– Не знаю. Тело… Что с ним поделаешь? Привыкнешь. А вот эксперименты над своей психикой ты зря разрешила. Этот монстр посильней. До этого не знала, что там есть, а теперь там не только ты? Темный лес.
– Нет. Я помню, что откуда взялось. Самое главное, я иначе вижу окружающую жизнь, не так плоско, как раньше. Когда-то меня интересовали другие планеты, космос, все было абстрактно. Сейчас все изменилось. Я видела другие времена, другие миры, другие культуры и другие возможности, я все помню, хотя по идее не должна бы. Очень интересно. Я все словно впитываю, но при этом остаюсь собой, а все непонятное, оно откладывается глубоко, в подсознание, оно мне не мешает и выскакивает в экстренных случаях, тогда, когда нужно. Всегда было не так, как планировали специалисты, закавыка в том, что должна была преобладать чужая личность, преобладать над моей, а получалось, наоборот. Я захватывала и руководила, у меня получалось так вживаться в роль, что я не чувствовала себя чужой, словно всю жизнь жила в том, во что меня превратили. Сначала ситуацию пытались исправить, но потом оставляли, как есть. Все было хорошо, кроме последнего случая. Мне было трудно бороться с агрессией, она накладывалась на мою агрессию, получилась жуткая смесь, так мне объяснили. Чтобы исследовать – надо время. Придется повторить эксперименты, но сейчас я должна отдохнуть и прийти в себя в прямом смысле этого слова.
