— О, я ранняя пташка, — застенчиво улыбнулась Веста.
— Я тоже, — улыбнулась в ответ Катарина. — Значит, до утра.
Она вышла и прикрыла за собой дверь.
***
Рано утром Веста тихонечко спустилась вниз, на кухню, чтобы спокойно попить кофе и подумать о том, что и как рассказать приютившей ее женщине. Посвящать во все грязные подробности не хотелось, но и двумя словами отделаться тоже не считала выходом.
Только вот Катарина уже сидела за столом с кружкой в руках.
«Ничего себе... Во сколько же она встает?» — обалдела Веста.
Увидев гостью, хозяйка вскочила с места, заговорила:
— Доброе утро! А вы правда рано встаете. Давайте налью кофе.
Через несколько минут обе устроились за столом в столовой, и Веста рассказала сильно сокращенную версию: жених оказался подлецом, она решила уехать и начать новую жизнь, только вот отец не поддержал, в результате Веста тут оказалась совсем одна и без денег.
Катарина качала головой во время рассказа, всплескивала руками и цокала.
— Веста, мне очень жаль. Не переживайте, можете пока пожить у меня, дом большой, места всем хватит.
Тут уж пришла очередь Весты покачать головой.
— Что вы, Катарина, я не хочу быть обузой. Могу заниматься уборкой или готовить. Я умею! — в сердцах воскликнула она.
И вдруг почувствовала, как щеки загорели.
Почему-то всегда чувствовала себя неудобно оттого, что умела и готовить, и хорошо убирать. И мало того, что умела, так еще и любила. Эту любовь ей привила Анастасия, вторая жена отца.
Они вместе проводили время на кухне, готовили разные блюда. Потом танцевали с пылесосом и метелками по дому. Мама этим искренне наслаждалась, а отец смотрел на это сквозь пальцы, разве что глаза закатывал. Все двери им открыты, все развлечения, а они на кухне и по дому возятся.
Именно поэтому Веста ни с кем не делилась этой информацией. «Не пристало дочери самого Снежного метелкой да поварешкой махать, для этого есть специально обученные люди!» — кажется, именно так сказал отец. Ну, а если уж махать, так хоть не рассказывать об этом. Веста и не рассказывала. Это был ее небольшой секрет, тайное, но такое любимое увлечение. Вот и Прохор им пользовался. Сначала посмеялся правда, как узнал, а потом оценил.
Катарина задумчиво покосилась на Весту, и та по-своему восприняла этот взгляд и понурилась:
— Конечно, если вам это нужно...
Хозяйка махнула рукой.
— Предлагаю перейти на «ты». И да, нужно. Работников нет, мы сюда всего несколько недель назад переехали, еще не успели никого нанять. И знаешь что... Давай ты будешь по хозяйству помогать, а я буду платить?
Веста не знала, почему Катарина это предложила: то ли из жалости, то ли потому, что ей и правда был нужен помощник. Но это никак не помешало ей кивнуть, вскочить из-за стола и станцевать танец радости.
Она прокричала:
— Ура!
Танец получился на манер египетской танцовщицы: одна рука назад, другая вперед, как клюв у уточки.
Катарина рассмеялась.
И вдруг со стороны входа в столовую послышались аплодисменты. Веста повернулась в сторону, откуда исходил звук.
— Вы?! — выдохнула она. Ее брови поползли вверх, да так там и остались.
Она смотрела на нахально улыбавшегося «таксиста», который недавно высадил ее из машины.
А потом почувствовала, как запылало лицо и даже уши. Он видел ее танец? Нет, не так: он видел ее танец!
И тут мозг прошил более животрепещущий вопрос: как он оказался в этом доме и какого черта здесь делал?
