– Ну тогда в чем дело, мой ангел?
Она как-то воровато (или настороженно) вскинула на него глаза и тут же снова их опустила. И высвободила свою руку из его ладони.
– Кир, – еле слышно. Этакое далекое погромыхивание приближающейся грозы, когда небо еще ясное.
Или уже не ясное?
Он встал и отошел к большому панорамному окну. Городской пейзаж из-за моросящего дождя казался несколько размытым.
– Его сбила машина. Ко мне приходил следователь… сегодня приходил. В универ. Вроде, они считают, что наезд был умышленным . Умышленным, представляешь?
Он обернулся. В потемневших глазах, устремленных на него, было отчаяние. Этакий призыв о помощи. (Если не ты, то кто поможет?)
Вот так. C'est la vie, как ни пошло это звучит. Когда-то ты совершаешь одну-единственную ошибку, а потом тебя заставляют за нее платить. Причем, не раз и не два. Непрерывно.
– Он сейчас в больнице? – спросил Вересков.
Ольга удрученно кивнула.
– Я только что оттуда. Меня к нему не пустили, конечно – я же не близкая родственница. Состояние, говорят, очень тяжелое… а, дерьмо! – добавила она с досадой и быстро провела ладонью по глазам. Тушь не смазалась по той простой причине, что на ее ресницах не было туши. На длинных, "кукольных" ресницах. Как у ребенка.
Или олененка.
– Ладно, успокойся. Постарайся взять себя в руки, – он наполнил стакан минералкой и поставил перед ней.
После чего отошел к своему рабочему столу и нажал кнопку селекторной связи.
Отдав необходимые распоряжения, снова повернулся к Ольге.
– В какую, говоришь, больницу он доставлен?
– Я разве говорила? – она назвала номер больницы.
– Ладно, едем, – подал ей пальто, затем оделся сам.
– Послушай… – она выглядела виноватой, но это была вина, смешанная с надеждой (Знала, что ты поможешь…), – Ты не обязан…
"А кто же, если не Медведь?"– ответил он ей мысленно, а вслух произнес:
– Не говори ерунды, Олененок.
* * *
За руль он сел сам, Ольга – рядом. Вид у нее был немного отстраненным, что его не удивляло – она частенько (после июльского кошмара) уходила в себя.
– Ремень пристегни.
– Что? – словно человек, начинающий дремать, но безжалостно разбуженный, – А, конечно… – и добросовестно пристегнув ремень, опять отдалилась, глядя прямо перед собой (но Вересков сомневался, что смотрит она на унылый осенний город. Точнее, смотрит-то на город, а видит… ну, лучше не думать, кого она сейчас видит. Мысленно).
– Все же я не совсем понимаю, почему следователь явился к тебе – ты же с Кириллом не виделась, насколько мне известно, с лета? Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – ответила Ольга, не поворачивая головы. Профиль у нее был прелестный, и чуть вздернутый (как бы срезанный) кончик носа придавал ей особый шарм, – С июля, – короткая пауза (или заминка?), – Мы не виделись, – она мельком глянула на Верескова, – Но им виднее, наверное. Этот мент задавал совершенно дикие вопросы – к примеру, не увлекался ли Кир наркотиками. Кир – и наркота, представляешь? Дичь совершенная…
Вересков промолчал.
А если у парня в крови и впрямь была обнаружена дурь? Конечно, Олененок права, это очень маловероятно, и тем не менее…
…Охранник у входа в больничный корпус хамил не слишком. Можно сказать, почти не хамил – не иначе представительный вид (а также "медвежья" комплекция и уверенный взгляд) Верескова внушали ему уважение.
– Простите, но приемные часы начнутся только через…
– Вы меня неправильно поняли, молодой человек. Я хочу побеседовать с главным врачом вашего лечебного заведения…
