Сбегали эти трусы по лестнице.
И каждая ступенька отзывалась ноющей болью в солнечном сплетении. И еще лапища громилы постоянно шарилась по бедру, словно он боялся ее уронить, но Маша прекрасно понимала, что это был лишь предлог.
И замирала каждый раз, когда он прикасался к ней. А еще злилась, потому что ничего не могла с этим поделать.
Оставалось только терпеть. И уповать на чудо.
Жилистый толкнул дверь, и Машу обдало морозной свежестью. Они уже на улице? От тряски ее затошнило, а воспоминания о недопитом кофе и брошенном на произвол судьбы завтраке, скрутили живот противной судорогой.
Боковая дверь минивена, стоявшего рядом на тротуаре, отъехала в сторону, и бойцы погрузились внутрь.
Все, кроме трех ее знакомых.
- Может, бросим ее за городом? Зачем нам этот балласт? - спросил Жилистый, оглядываясь.
Маша навострила уши и скрестила пальцы на руках - да, это отличная идея! Оставьте ее прямо здесь - она все равно не видела лиц и не сможет никого опознать! Да и платье теплое, Маша не успеет замерзнуть, даже если они будут грузиться в фургон два часа.
- Нет, она нужна как залог, - ответил Бычок.
- Слушай, похищение - это статья. А если она сглупила, и мы ее… - голубоглазый осекся, и Великан засмеялся, отчего Маша подпрыгнула у него на плече.
- Я все решил. Грузи ее в тачку.
- Хоть повязку на глаза набрось, - пробурчал Жилистый, и Маша почувствовала, как Великан стягивает с головы балаклаву.
Обернулась, но не увидела ничего, кроме массивного бритого затылка со складкой на шее, напоминавшей шарпея, и густой темной бороды, что торчала в разные стороны.
Из-за воротника на мгновение показался и исчез край замысловатой татуировки, но Маша не успела ее рассмотреть, потому что голубоглазый натянул на нее вонючую балаклаву, да так, что отверстия для глаз и рта остались на затылке.
- Прости, крошка, придется какое-то время потерпеть.
Маша почувствовал под ногами асфальт, а потом грубая ладонь перехватила ее за шею и втолкнула в салон машины. Она больно ударилась коленями о порожек и, кажется, потеряла одну туфлю, но все еще была жива, что не могло не радовать.
Пол салона был мягким, но грязным. Маша с раздражением стряхнула прилипшие к ладоням песчинки и попыталась устроиться поудобнее. Вслепую протянула вперед руки и коснулась кожаной обивки сидения, а следом пальцы уперлись в чье-то мощное колено.
- Возьмись чуть повыше, не стесняйся, - пробасил мужчина, и Маша отдернула руки.
Тут же захотелось сорвать с головы душный хомут и плюнуть наглецу в лицо, но она не успела. Он перехватил ее за талию и, смеясь, усадил к себе на колени.
Это был Великан.
Маша сразу узнала его и, истерично взвизгнув, вцепилась ногтями в широкие ладони.
- Ммффм! - она хотела сказать “пусти”, но из-за скотча наружу вырвалось лишь невнятное шипение.
А нарастить длину и поменять форму с квадрата на миндаль, как оказалось, не такая уж плохая идея. Всего три часа мучений и вуаля - орудие массового поражения готово.
Великан глухо выругался и толкнул Машу в спину, вернув на место у своих ног. Чьи-то берцы тут же больно ткнулись в бедро, и она прикусила язык. Рот наполнила вязкая слюна с металлическим привкусом, и Маша, теряя последние крупицы самообладания, вслепую придвинулась спиной к окну.
- Слышь, ей с тобой не понравилось, - сказал кто-то.
- Может, размерчиком не вышел? - предположили справа.
Воздух рядом с Машей тут же пришел в движение. Это нога гиганта выпрямилась, пнув говорившего. Затем последовал сдавленный вздох, и стон боли утонул в дружном хохоте.
