Множество обид и несправедливостей, причиненных Арчибальдом фон Гагенбахом, с полной свободой пользовавшимся так называемым фаустрехтом, или правом сильного, принудило его, наконец, в преклонных летах оставить страну, где жизнь его подвергалась большой опасности, и поступить на службу к герцогу Бургундскому, который охотно принял его как человека знатного происхождения и испытанной храбрости, а может быть и потому, что в таком свирепом и высокомерном наместнике, каков был Гагенбах, он надеялся найти беспрекословного исполнителя всех своих строгих мер.
Бернские и золотурнские торговцы единогласно приносили горькие жалобы на притеснения Гагенбаха. Пошлины на товары, провозимые через вверенную ему Ла-Феретскую область, несмотря на место, куда бы они ни отправлялись, были самовольно увеличиваемы, и тех купцов и продавцов, которые не тотчас вносили требуемую с них плату, сажали в тюрьму и даже наказывали телесно. Торговые города Германии неоднократно жаловались герцогу на такие беззаконные поступки ла-феретского коменданта и просили, чтобы он сменил Гагенбаха, но герцог отвергал просьбы их с презрением; Швейцарский союз усилил представления свои на этот счет и требовал правосудия против Гагенбаха как нарушителя народных прав; но требования его неизменно оставались без внимания и удовлетворения.
Наконец Совет союза постановил отправить торжественное посольство, о котором уже было упомянуто. Один или двое из этих уполномоченных присоединились к мирному и благоразумному образу мыслей Арнольда Бидермана в надежде, что столь важная мера откроет глаза герцогу относительно вопиющих несправедливостей его наместника; другие, не имевшие столь миролюбивых планов, решились этим способом открыть себе путь к войне.
Арнольд Бидерман был ревностный ходатай мира, пока сохранение его согласовывалось с народной независимостью и с честью союза, но Артур скоро заметил, что один только Бидерман из всего его семейства питает такие умеренные чувства. Образ мыслей сыновей его был направлен и увлечен пылким красноречием и непреодолимым влиянием Рудольфа, который несколькими подвигами личной храбрости и уважением, относящимся к заслугам его предков, приобрел в Советах своего кантона и вообще между молодежью союза вес гораздо значительнее того, какой обыкновенно имели у этих мудрых республиканцев молодые люди его возраста. Артур, которого с тех пор дружелюбно приглашали на охоту и во все игры, только и слышал между этими молодыми людьми разговоры о предстоящей войне, соблазнявшей их надеждой на добычу и трофеи, которые будут приобретены швейцарцами. Подвиги их предков против немцев были так чудесны, что казались баснословными похождениями героев в романах, и так как настоящее поколение обладало такой же телесной силой и таким же непоколебимым мужеством, то заранее надеялось иметь и такие же блистательные успехи. Говоря о ла-феретском коменданте, они называли его не иначе, как бургундской цепной собакой или эльзасским псом; и открыто кричали, что если государь не уймет его и если он сам не удалится с границ Швейцарии, то Арчибальда фон Гагенбаха не защитит его крепость от гнева раздраженных его притеснениями жителей Золотурна и Берна.
Об этом расположении к войне всей швейцарской молодежи было сообщено старому Филипсону его сыном. Мудрый купец пребывал некоторое время в нерешительности, не лучше ли ему будет отправиться далее в сопровождении одного только Артура, чем подвергнуть себя опасности быть замешанным в какую-нибудь ссору благодаря своеволию этих буйных молодых горцев, когда они минуют свои границы. Такое обстоятельство весьма повредило бы цели его путешествия; но вспомнив, как Арнольд Бидерман уважаем в его семействе и среди его соотечественников, английский купец заключил, что власть его будет достаточна для обуздания его спутников до тех пор, пока решится великий вопрос мира или войны, и особенно до того времени, пока они исполнят свою миссию, будучи допущены к свиданию с герцогом Бургундским; затем он с ними разлучится и не будет уже подвергаться ответственности за дальнейшие их поступки.
