– Всё… Всё закончилось?
– Пока да. – Тень открыл клетку. – Выходи и будь осторожна: мы возвращаемся на Землю.
Виктория зажмурилась, а когда открыла глаза, мимо них пронесся троллейбус с такой бешеной скоростью, будто участвовал в ралли «Париж – Дакар».
– Ой! – не успела она, однако, опомниться, как очутилась в надежных и крепких объятиях Тени.
Он удерживал её около себя до тех пор, пока Временной поток не развернулся. Они отошли с проезжей части на безопасное расстояние, и только тогда Виктория смогла, наконец, облегченно вздохнуть.
– В кафе я уже не хочу, – дрожащим голосом сообщила она. – Давай пообедаем дома, хорошо?
Бомонд был в шоке: только что случилось нечто, что стало причиной долгих и мучительных пересудов в гримёрках и на различных пати. Осознать случившееся смогли не все; кто-то считал происшествие политическим преступлением, кто-то – происками самого Дьявола. Один Николай Мачевский – в миру Богдан Давыдайло – был скуп на реакции и вообще сторонился больших скоплений народа. У Николая случилась беда: погибла единственная дочь Настя. Насте было девятнадцать. Передозировка наркотиков – и мгновенная смерть. Ну, так сказал ему знакомый врач, к которому он обращался за консультацией. Можно ли было спасти Настю? Вот единственный вопрос, который задал Николай своему лучшему другу, по совместительству главврачу одной из крупнейших московских больниц. Ответ был неутешительный.
– Сколько она принимала, год-два?
– Около пяти лет. Как связалась с плохой компанией, так и закрутилось всё.
Он тогда уезжал на гастроли. Предполагалась большая программа «Николаю Мачевскому – 40. А кто даст?» У него вообще все песни были шутливые. Не мог он без этого. Женщины табунами вешались, а он присматривал мачеху для Насти. Вот одна из них и обратила его внимание на поведение девочки. Да уже все равно поздно было…
– Держись, – посоветовал друг. – Сейчас, правда, у вас и гастролями не отвлечешься, да? Видишь, как все закрутилось…
Да, закрутилось. Даже слишком.
– Мачо! Эй, Мачо! – к нему пробиралась знакомая из их тусовки. Мачо было его негласным прозвищем.
– Что?
– Тоже на пенсию уходишь? У нас тут корпоратив намечается, но многие отказались. Боятся…
– Чего боятся? – не понял Мачевский.
Он вспоминал, какой памятник поставил Насте: красивый, белый. Из мрамора. Надо навестить на днях…
– А хрен их знает. – Женщина вдруг всмотрелась в его лицо. – Ник, да ты так выглядишь! Краше в гроб кладут! Извини, я, наверно, не вовремя…
– Я поеду, – решительно вдруг сказал Мачевский. – Только скинь мне координаты. Ну и все по прейскуранту, ты знаешь.
– Хорошо, договорились.
Корпоратив планировался через два дня. Утром Николай умылся, почистил зубы новой электрощеткой. Решил глянуть координаты места – до этого почему-то даже не открыл присланного ему сообщения. Прикинул, сколько придется добираться. Выступал он без лишнего ажиотажа, минимум людей. Тем более ему сообщили, что заказчик не торгуется, требований не выдвигает: ты только приезжай, дорогой.
«Выступлю – и поеду на дачу, – решил Николай Мачевский. – Из-за нападения террористов на концертный зал все равно надо подождать, пока шумиха уляжется».
Проблемы начались, когда он начал звонить концертному директору. На том конце линии царила устойчивая тишина. Даже гудков не было. Мачо он или нет? Николай не на шутку разозлился. Начал обзванивать весь коллектив – тишина. Что происходит, в конце концов?
