Я хотела, чтобы он знал, что решение не было легким, что за ним стояли слезы и горечь, и что внутри меня все еще живут чувства, которые не могли затмить его маленькое сердце.
– Я ничего не боюсь, – произнес Майкл, – давай вернёмся и скажем Йорису, что мы его любим.
Я улыбнулась, хоть слезы снова нахлынули на глаза. Этот взгляд простоты и искренности казался мне вечным напоминанием о том, как легко забыть обо всех взрослых сложностях.
– Давай пойдем в другую комнату, – сказала я, поднимая маленькие ручки сына, чтобы оторвать его от тяжелых мыслей.
Мы включили свет в кухне и начали готовить ужин. Я научила Майкла нарезать овощи, он старался, а я смеялась. Да, радость была, и через все это мне хотелось верить, что однажды все наладится.
Когда мы закончили и сели за стол, я посмотрела на своего ребенка. Он все еще был в своем мире детских загадок, а я… Я просто была его мамой, и, как бы сложна ни была жизнь, в этом находилась моя главная неотъемлемая сила.
Каждое утро, когда я водила Майкла в школу, ощущение холодного ветра на щеках будто отражало собственное внутреннее состояние. Семилетний карапуз с рюкзачком на плечах весело пускал пузыри из жевательной резинки, а я, укутанная в шарф, задумчиво наблюдала за его беспечностью. Сколько раз я мечтала о том, чтобы вернуть ту беззаботность, которую не умела ценить в юности.
После того как Майкл исчезал в своей новой жизни с друзьями, я входила в книжный магазин – в мое маленькое царство страниц и историй. Аромат свежих книг смешивался с легкими нотами кофе, исходящими от Ханны, принимающей заказы. Мы работали над подготовкой к ярмарке, которая должна была состояться через неделю, но мне казалось, что для меня это лишь очередной способ отвлечься от своих мыслей. Я не могла избавиться от чувства, что была исключена из чего-то важного, как будто все вокруг знали о грядущем событии, но мне не суждено было стать частью этой истории.
Пару дней назад я узнала о ярмарке и не могла понять, почему именно эта новость пришла ко мне в последнюю очередь. За это время Йорис пропал из магазина. На мой вопрос Ханна лишь пожимала плечами, безразлично сообщив, что он куда-то уехал. Эта нехватка информации только усиливала мою тревогу. Я не могла не вспомнить тот день в парке, когда он снова признался в своих чувствах. Я помню, как его глаза горели надеждой, и как в тот момент я почувствовала, как отказываюсь от чего-то очень важного. Это был не просто отказ – это было закрытие одной из самых светлых страниц моей жизни.
Мы больше не пересекались. Йорис и я словно стали прохожими, которые лишь мельком видят друг друга на перекрестке судеб. Мы больше не делили планы на магазин, больше не обсуждали книги, которые могли бы изменить наш подход к жизни. Все это время я чувствовала его холод, который, казалось, был обоюдоострым. Но если он был холоден, то что оставалось делать мне? Я просто впитывала эту дистанцию, как губка впитывает воду, несмотря на то что в душе разрывалась на части.
Неделя пролетела быстро, но мне казалось, что между нами прошла целая вечность. Я жадно разглядывала каждый уголок магазина, каждый том – все они были не просто книгами, а библиотекой чувств и воспоминаний о Йорисе. И я чувствовала, что каждая страница словно шептала мне, напоминала о том, что там, за перегородкой, стоит тот самый человек, который когда-то был моей первой и единственной любовью.
