Катерина. Враг мой любимый - страница 21



Павел посмотрел на колыбель и повернулся к другу.

- Не моя она, нагуляная. Как с таким позором? А друг, как? Дашка, сучка, утопилась за своим французом, и на меня ее бросила. На кой дьявол мне чужой ребенок?

- Ты, остынь, Паш. Охладись немного. Чужая не чужая не знает этого никто, свечку чай не держали, да и ты приезжал домой исправно раз в месяц. Так что может и твоя она.

- Не моя. Глаза у нее его блядские, ведьминские и волосы видал? Все как у проклятого сучьего потроха, которого ты приволок в мой дом, Коля, ты! Мать твою!

- Бабка твоя, Афросинья тоже блондинкой голубоглазой была, если память мне не изменяет. Угомонись. Я тебе, Паша, вот что скажу племянник мой осиротел. Засватаю дочь твою, земли объединим. Слышал упадок у тебя и долги непомерные. Соглашайся, Пашааа, бумажки подпишем, и я тебе кредит выпишу. Долги погасишь.

- Хитрая ты лиса, Потоцкий. Ох хитрая. За сыновей не сватаешь, а племянника подсунул мне. Тебе какая выгода? Только не заливай мне о благородстве, я твое благородство показное увидел, когда ты французишку мне подсунул, не сказав, что эта мразь шпион.

- Ты, Паша говори да не заговаривайся. Пошли водочки выпьем, утрясем сделку и все довольны.

- Ты вначале карты раскрой, а потом и утрясем.

- Колька осиротел, а он совершеннолетний уже, земли у него под Петербургом и наследство. Вот сосватаю его за дочь твою, а ты с приданого мне земли отпишешь, Паша, и все сыты и довольны.

- Значит моими руками разжиться решил, да?

- Общими. Ты мне поможешь, а я тебе. Банкрот ты, Паша. Кредиторы скоро с молотка пустят и поместье твоё, и имущество. Говорил я тебе, что карты до добра не доведут. Так что думай, Паша, думай. Не дурак поди, шевели извилинами. Я тебе дело предлагаю. Никто не проиграет. Девку твою в монастырь отправим как лет десять стукнет, образование то да се, как положено княжне. К тринадцати годам вернем обратно, а там через пять годков и свадьбу сыграем. Как сыр в масле кататься будешь.

- Хер с тобой. Дело говоришь.

- Ты только мне незаконнорождённую не подсунь. Давай. Крести, имя свое дай. И все путем будет.

Спустя сорок дней после похорон Павел Владимирович дал имя новорожденной, ее окрестили и нарекли Екатериной Павловной Соболевской. Признал своей чтобы избежать позора. И уже на следующий день, после крестин, он принес младенца в хижину деревенской знахарки Марты, которая славилась своим умением исцелять. Он вручил ей девочку прямо с порога.
- Будешь ухаживать за ней. Отблагодарю щедро и от души. Переедешь в мой дом.
Он ушел, не дав им опомниться, ни Марте, ни ее мужу Савелию, деревенскому кузнецу.
Марта прижала девочку к груди, малышка жалобно кричала.
- Что стал, как столб, принеси козьего молока. Младенцам можно его пить. Выкормим. Чай глядишь и не замерзнем этой зимой. Бог послал нам великую милость. Сами барин пожаловали и чудо нам принесли.
И тут же ее строгое и круглое лицо расплылось в улыбке при взгляде на малышку. Савелий женился на Марте, когда ей было всего шестнадцать лет, она была наполовину немкой, рожденной от безымянного солдата, о котором ее мать, прачка Анна не рассказывала ей в детстве. Болтали, что солдат снасильничал вдову, когда немецкий гарнизон проходил через это село.
Марта безмерно любила своего мужа. Только одно омрачало их счастье, Бог не давал им детей. Того единственного ребеночка, которого им посчастливилось иметь, унесла эпидемия чумы. Отобрала их счастье. Маленькую девочку, ее тоже звали Катерина. Марта души в ней не чаяла, девочка умерла, когда ей было всего пол годика. Савелий тогда думал, что потерял не только дочь, но и жену. Марта словно обезумела, она четыре дня не выходила из маленькой комнатушки, где заперлась с крохотным тельцем малышки. Только на пятый день она вышла полуседая, постаревшая на много лет. Мертвого ребенка она так никому и не отдала сама обмыла, одела, сама вырыла маленькую могилку, и сама похоронила.