— Если решил самоубиться, выбери другое место. Здесь приличные люди забирают детей. Раскидаешь кости, а у птенчика моральная травма отрастет.
Охранник с сочувствием кивает и многозначительно вздыхает.
— Что?! — раздраженно вскрикиваю, пытаясь выбраться из плена зацепившейся за раму куртки.
Глупее ситуации не придумать. Вот вам и властный пирожок. Все повидло размазывается, пока воробушек от смеха дохнет.
Еще по заднице дала, коза! Как ребенку!
— Счастье какое, говорю, — шмыгает носом и потирает пышные усы. — Супруга ваша прибыла.
— Да упаси господь, — с силой дергаюсь. — От такого счастья.
— Тамбовский волк ему супруга, — хрюкает заливающийся воробушек, чем бесит пуще прежнего.
С треском оказываюсь на свободе. Растираю зудящую от напряжения шею, поправляю кожанку. Открываю рот, чтобы отчитать Аню. Но по закону подлости глохну, когда взгляд сталкивается с омутами цвета мореного дуба.
Не женщина, а звуковая граната.
Дай бог ее маме здоровья.
13. Глава 13. Аня
Рука до сих пор горит от удара, а внутри растекается повидлом злорадство.
Гневные искорки во взгляде Лазарева приводят меня в дикий восторг. Уж с каким удовольствием я дала ему по заднице…
По совершенной, кстати, заднице. Мужчине запрещено иметь такой прокаченный орех.
Бесстыдство!
Ходят в своих пидотрениках из джинсовой ткани, притягивают взгляд невинных девушек, соблазняют на коварные и совершенно детские поступки. Но я больше жалею, что не оставила на заднице Лазарева отпечаток ботинка, а обошлась ладонью.
Такой бы классный натюрморт вышел.
Персики со следом от каблука. Ух!
— Анна Эдуардовна, молодой человек утверждает, что он отец Кирилла, — вмешивается в мои мысли охранник.
Я с трудом отрываю взгляд от бушующего океана в радужках Лазарева.
Нет, есть в нем что-то от купидончика. Такой же невинный с виду, любит раздеваться и тихонько гадить с неба.
— Ну…
— Аня, — шипит нахохлившийся Лазарев и сужает глаза, — скажи ему! Я с работы специально пораньше приехал ради этой встречи.
— А меня предупредить забыл?
— Ты не брала трубку!
— И? Почта есть. Настучать копытцами письмо вчера или позавчера не позволил новый маникюр или невестушка? Она вообще в курсе, что ты яйца разбрасываешь по всем городам России без ее ведома?
Меня несет. Минуту назад смеялась над Лазаревым, а сейчас неимоверно на него злюсь. Потому что очень красивый гад. А еще душу греет от мысли, что Кирилл ему важен. Сразу хочется все простить и приласкать.
Тьфу! Воистину бабская дурь лечится только двумя или тремя стабильными прыжками на грабли. И то не факт.
— Никто ничего не разбрасывает, — рыкает Лазарев в ответ и одергивает ворот кожаной куртки. — И вчера я не знал, что у меня освободится вечер. Работы в офисе до жопы. Просто сегодня повезло.
— Ну, ой. Папин золотой мальчик, оказывается, познает на бархатистой шкурке прелести жизни простых смертных? Жаль, очень жаль. Твоих коллег, разумеется.
Он болезненно морщится, словно выпад попал в мягкое и незащищенное место. Сцепляю зубы, чтобы не ляпнуть извинения. Не хочу показывать, что мне жаль его. Он не заслужил ни моего хорошего отношения, ни сочувствия, ни уважения.
«У нас с отцом все сложно, воробушек. Он лепил из меня идеал, но то ли техника подкачала, то ли материал изготовления бракованный».
В голове всплывает один из наших последних разговоров. Самый, наверное, откровенный из всех. Тогда Лазарев упомянул отца, когда я рассказала о своем родителе. Поведала, как мы с мамой оказались брошены гулящим козлом.
