Катовский - страница 19
До одури счастливая Лида от снисхождения своего тайного обожания, без лишних выяснений смирилась с абсолютно бесперспективными и даже временами болезненными отношениями. Ее вовсе не смущало то, что встречи их могли проходить раз в три месяца, а телефонные звонки или сообщения совсем отсутствовали. Лишь небольшой презент в виде духов размером в пятьдесят миллилитров, подаренных раз в квартал, являл собой хоть какой-то знак внимания. В остальное же время Вова делал вид, что Лиды не существует. Без сомнения Лида порой пускалась в отчаяние и слезы, поедая перед телеком ведро мороженого. С клятвенным про себя обещанием, что с завтрашнего дня она сменит навсегда место работы, убеждая себя тем, что самым лучше будет прекратить связь с Вовой. Но следовало ей на следующий день увидеть его свежее, гладковыбритое лицо, она вновь пропадала и шептала про себя – «Уж лучше быть с ним просто рядом, чем не видеть совсем».
Широко раскинув руки в кровати Лиды, лёжа и молча уставившись в потолок Вова никак не мог выкинуть из головы события сегодняшнего вечера. Увиденная картина на его рабочем месте, вновь заставляла его уноситься в свои мысли о создании идейного общества. Его открытие, связанное с воскрешением лягушки Йоко, не отпускало от мыслей проведения нового опыта, в котором он мог воскресить человека. Вдумываясь, он понимал, что осуществление его мечты могло быть вполне преодолимым, но для этого требовалось тело, а на его столе всегда были опознанные трупы, которых ждали родственники для захоронения. Конечно, он мог бы прийти однажды в свой морг и успокоив плачущих родственников, пообещать им воскрешение их близких, но где были гарантии, что от услышанного его не упекут в психбольницу? Обратиться в министерство здравоохранения с заявлением, что он владеет уникальной технологией оживления, также была идея сомнительная, да и к тому же стоит повторится, что Вова не ждал научного признания и славы. Его не влекли сверкающие огни и упоминание в истории как великого ученого, он был лишь одержим своим увлечением и ждал его главного осуществления, а все это вновь упиралось в необходимость мертвого тела.
Лида в тот момент хитро притворившись что спит, подглядывая сквозь щелку глаз, со слабой надеждой полагала что Вова сейчас всерьёз раздумывает об их отношениях. Кто знал, вдруг он решил перейти на более серьезный уровень и вот-вот объявит обществу их как пару, думала про себя безнадёга Лида.
Проведя у своей сослуживицы несколько часов, Вова поспешил к себе домой. На бесконечные предложения остаться до утра, он реагировал отказом. Разумеется, у него была весомая причина как Йоко ждущая его дома, но об этом пункте Вова не собирался говорить. Да и к тому же если быть откровенными, то стоит понимать, что засиживаться до утра у Лидуси, у Вовы особого желания не было. Использовав наивную и до одури влюбленную девушку, Вова с вечно неисполнимым обещанием – обязательно позвонить, открестился от порога ее квартиры.
Время давно перетекло за полночь и широкие проспекты столицы были пусты, но несмотря на это Вова ехал с очень низкой скоростью, так как особенно ночью он любил наслаждаться одиночеством дорог.
Обуревавшие мысли, опьянённые безнадежной тоской и безвыходностью, вконец погружали состояние Вовы в мир мрака и отчаяния. Ему не хотелось мириться со смертью и общепринятыми законами бытия, он не верил в загробную жизнь и едва верил в реинкарнацию, разумеется, и какую-либо религию он отрицал – твердо стоя на фундаменте атеизма. Верование в каких-либо богов было для него делом иллюзорным и даже безответственным. Ведь по его убеждениям, верующие согласны блести законы священных писаний исключительно от мнимой выгоды, которую им якобы обещает Бог. Каждый из адептов слепо следуют сказаниям со скрытой корыстью получить обещанные золотые подушки на облаках. Когда в том момент атеисты руководствуются исключительно кодексом морали и чести, держащимся лишь на костяке совести. Да и возможно ли, по сути, существование Бога и кого-то либо управления свыше, когда последствия чьего-либо управления в итоге несут печальный конец. Возможна была бы смерть физическая, если жизнью руководит объект духовный? Вова прочно был уверен, раз есть душа бессмертная, то совершенно справедливо было бы если тело человеческое не знало смерти и вовсе. Но при этом мысли о небытие и тлене казались ему удушающей несправедливостью, ведь даже если вдуматься, возраст продолжительности жизни у среднестатистического человека – был ничтожно низок. Он считал, что даже неосуществимые сто лет жизни для каждого второго жителя планеты – чудовищно несправедливая цифра. Да и в конце концов, чтобы более или менее исследовать перво-наперво себя самого, понадобится лет тысячу – как сказал Воланд.