Вызывает Пионера, приходит дед.
– Так, за что сидим? Начало срока, конец срока? – задаёт протокольные вопросы, смотрит в карточку.
Пионер не отвечает, смотрит на отрядника пристально.
А тот ему:
– Что, дед, молчишь? Да у тебя уж памяти нет. Небось, позабыл всё? – посмеивается находчивости своей.
А дед вдруг рассказывает ему басню «Лисица и журавль» и в конце подаётся вперёд, поближе, и говорит:
– А виноват ты тем, что хочется мне кушать. Ам-м! – и щёлкает зубами.
Сергей Васильевич аж на стуле подпрыгнул… Не ожидал, представить себе такого не мог.
Ничего, обкатался со временем, до замполита дослужился.
Однажды идёт обход по жилой зоне. Начальник колонии, заместители: по безопасности, по режиму, по оперативной работе, ходят по баракам. Все зэки на мандраже… добром не кончаются такие обходы.
Зашли в наш барак, отрядник и завхоз по струнке. Доклад – в отряде всё в порядке, происшествий нет и тому подобное.
Проходят в жилую секцию, стук тяжёлых сапогов, начальники зашли, большой вес, полы деревянные скрипят, карнавал животов.
Дальше вглубь секции. Там сидит на шконке маленький дед Пионер – седая голова, седая борода, очки, бадик, домашние тапочки.
Остановились в проходе начальники, смотрят по сторонам, на спальные места, на стены: «Всё ли в порядке?»
– Так, это что такое? – проговорил зам. по тылу, огромный, двухметровый мужчина с подростковым лицом. Не подходило подростковое лицо к массивной, пузатой фигуре. Хотя человек он был добродушный, незлой, подлостей не делал. – Почему розетки за аквариумом самодельные? Не положено так… – Зам. по тылу начинает дёргать розетки, проверять, как они крепятся. – Ну, зэки! Что только не придумают…
Остальные «звёзды» мочат, всё вроде бы нормально, не вызывает вопросов по их отделу.
Пионер поднимается со шконки, подходит к переростку и говорит:
– Мне эти розетки разрешил поставить начальник, самый – самый главный, по этой херне! – и смотрит сердито снизу вверх на детину.
Хозяин и большое начальство переглянулось, сложили руки на животах и смотрят, что же дальше будет?
А детина отвечает с ухмылкой:
– Дед, по этой херне самый главный начальник тут я!
– Да? – удивился Пионер.
– Да, – убедительно ответил зам. по тылу и продолжил улыбаться, как ребёнок.
– Не проканало, ну и не надо, – пошаркал дед к шконке, присел.
Начальство какое-то мгновение стояло молча, потом начал хохотать хозяин, за ним все остальные. Хозяин с трудом прекратил смех, подобрал живот руками и говорит:
– Пусть будет, я разрешаю! Ну-у Пионер… борода седая, а он – не проканало…
Начальство весело покинуло барак. Умел старый углы сглаживать.
Интеллектуальные игры любил Борис Борисыч – шахматы и терц, это составляло у него целый ритуал.
– Пацанчик, завари чифирку, – обращается он к помощнику. – Только змейский не вари. И не Байкал. А то ты наваришь порой… змей поить, яд! – и делает противную гримасу. – Свари, короче, от души. Вон того чая возьми, вот этого, да.
Попьёт дед чай, вытрет усы, наденет очки, обведёт взглядом секцию.
– Мусорков там не видать? – удостоверится. – Атас стоит? И ладно. Раздавай… Пулемёт (колоду) где раздобыл? – спрашивает у соперника. – Сам лепил? Марат подогнал. Понятно. Марат подгонит. Под себя точит. Хитрее всех хочет быть, татарин. Ладно, не на корову играем.
И начинается игра в терц, очень мудреная, по арестантским меркам – дворянская. Я, например, за долгий срок так и не овладел этой замысловатой карточной игрой. Это не рамс и не бандитская сека, терц – это карточные шахматы, если можно так сравнить.
