Когда арестанты расходятся по отрядам, остаются свои, дед проявляет интерес, что у нас происходит.
– А отрядник что? – спрашивает братву. – А завхоз?.. Настя котят принесла? Хорошо! И сколько? Пять! Ух-ты! А у кого под шконкой окотилась?
Интересует деда всё. Сколько голубей вывелось на крыше барака. Кто из людей появился в зоне. Кто из «шерсти» прибавился. Кто улетел, кто двинул. Надо же все знать.
Утомляется дед ближе к полуночи, раскладывается.
– Пора спать. Гасите свет. Если что интересное – будите, а так, не кантовать, – и мирно засыпает.
Молодёжь в другой секции дурачится допоздна. Бывает, в кухне засядут и травят байки. Кого там только нет. «Кто был в тюрьме, тот в цирке не смеётся».
Пионер, Борис Борисыч, ростовский прошляк, годов ему больше семидесяти. Отмечали, чифирили, по-моему, семьдесят пять, короче, тысяча девятьсот двадцать четвёртого года рождения. Из них больше пятидесяти лет лагерных. Карман, «Калина красная» натуральная. Бриллианта вспоминает – плачет, Мексиканца вспоминает – плачет. Многих людей знал, кладезь преступного мира.
– Дед, а почему Пионер погоняло? – спросишь у него под настроение.
Он посмотрит на тебя внимательно и начинает рассказывать: «В Ростове бегал по карману в пионерской форме с галстуком. Кто на пионера подумает?
Как-то раз в большом магазине, у прилавка, залез в сумку к толстой дуре. Она рюхнулась, поймала меня за руку и давай кричать:
– Ах ты воришка! Сволочь! Милиция!..
Держит крепко, сил нет вырваться. Я начал её просить:
– Тётенька, отпустите, тётенька, я больше не буду…
Она – паскуда: «Какая я тебе тётенька? Милиция!..»
Тут ударил я её ботинком по косточке на голени – ай-ай… она мою руку и выпустила.
Бегу на выход, в дверях ловит меня милиционер.
– Куда… куда бежишь? – спрашивает, а сам в зал магазина смотрит.
– Дяденька, меня старший брат за карандашами послал. Отпустите, пожалуйста…
Толком не разобравшись в ситуации, отпустил меня начальник – пионер же, не шпана какая-то!.. Так и прилипло Пионер».
Кто-то из бродяг спросил у деда, шутя:
– В войну, по карману, продуктовые карточки не попадались?
Борисыч чуть чаем не поперхнулся.
Пионер сохранил, несмотря на годы и тяжёлую тюремную жизнь, человеческое достоинство. Был при твёрдой памяти. Содержал себя в чистоте. Опрятно одевался. Правил седую бороду, подстригал усы, края которых подкрашивала табачная просмолка. Глядя на него, сразу понимаешь – не простой дед, очень не простой. А он и был не простым. Взгляд тяжёлый, насквозь видит человека, смотрит, как сверлит до самого нутра.
Бывало, пришёл этап, мужики стоят у каптёрки знакомятся. Подканает Пионер. С кем поговорит, сигаретой угостит, конфету протянет, вниманием не обойдёт – достойный человек оказывался, а кого прошёл мимо – непуть. Никогда не ошибался старый волк.
Как-то поменялся у нас отрядник. Появился молодой, прямо из учебки, из-за парты, можно сказать. Даже форму ещё не выдали, ходил в вольном, чёрном костюме, с дубинкой наперевес. С контингентом никогда не работал, опыта нет.
Козла (завхоза) не того назначил. И козлина решил – с молодым отрядником прохиляю по-своему – наверну в три оборота без коловорота.
Побили козла, «улетел» в стационар лечиться.
Отрядник нервничает, не поймёт – что делать?
Начал знакомиться с осужденными отрада, но что-то не ладится у него. Вызывает осужденных в кабинет, ни с того начинает, говорит неправильно, всех под одну гребёнку гребёт, а так нельзя, масса неоднородная. Надо понять, кто есть кто в отряде. Для этого смотрящий имеется, он, в том числе, как пресс-секретарь подходит – довести до массы информацию, высказать общее мнение, мужиковское, так сказать. А Сергей Васильевич этот, не так все делает, не уважает уважаемых людей.
