– Сейчас середина октября. Согласно полученным сведениям, неприятель выступил из Москвы и отходит к западным границам Российской империи. Войска под командованием графа Кутузова преследуют его и гонят вдоль старой Смоленской дороги. Наша задача – встать непреодолимой преградой и поймать корсиканского зверя в страшный русский капкан. Подробности объяснит вам начальник штаба объединенной армии, ныне третьей. Опять-таки, прошу вас, Иван Васильевич.
Генерал Сабанеев повернулся, прошел к карте, висевшей на стене у двери. Постоял, оглядывая уже хорошо известные ему города, дороги и реки. Хотел было говорить, но вместо этого направился к выходу, приоткрыл створку и выглянул. Караул стоял, как положено, с примкнутыми штыками, готовясь преградить дорогу любому незваному гостю. Рыжий егерский капитан с обнаженной шпагой оглянулся на скрип петель и вытянулся, ожидая приказа. Генерал махнул ладонью – мол, все в порядке, – и притянул дверь как можно сильнее.
– Операционная линия Наполеона протянута по населенным пунктам Вильны… – Генерал показал точку на карте. – Витебск… Орша… Могилев… и Смоленск. Кроме этих городов, огромные склады оставлены в Минске. Выйдя из Москвы, проиграв сражения при Тарутине и Малоярославце, французы возвратились в Смоленск. Возможно, они намеревались остаться там на зимних квартирах, но не нашли достаточно продовольствия. Теперь у Бонапарта два возможных варианта – идти на Витебск или все же на Минск. Если он решится идти на Витебск – тогда и нам нужно будет подниматься на север, на помощь корпусу Витгенштейна.
Сабанеев повел указкой линию от Бреста к Полоцку.
– Кто стоит сейчас против Витгенштейна? – спросил граф Ланжерон.
– Корпуса Удино и Виктора. Вместе меньше тридцати тысяч. У Витгенштейна примерно на четверть больше, и направление на Санкт-Петербург прикрыто надежно.
– Вряд ли Наполеон решится забираться так круто на север, – заметил генерал Остен-Сакен.
– Безусловно, – согласился начальник штаба. – Скорее всего, он не пойдет даже на Витебск, а будет стремиться к Минску. Потому основная часть исполнения плана уничтожения наполеоновских сил приходится на нашу армию.
– Почему план пришел к нам из Петербурга, а не из Ставки главнокомандующего? – задал очередной вопрос Ланжерон.
– Прошу не перебивать меня, генерал! – вспылил Сабанеев; его покрытые мелкими прожилками щеки еще более побагровели.
Ланжерон поклонился, привстав, признавая свою ошибку.
– Его Императорскому Величеству было угодно распорядиться движением всех своих войск. – Чичагов заговорил сидя, но уверенно и отчетливо; когда дело коснулось отношений политических, он почувствовал себя много сильнее. – Фельдмаршал граф Кутузов командует соединенными силами первой и второй армий. Корпус Витгенштейна и тем более наша армия ему напрямую не подчинены.
Ланжерон хотел напомнить, что корпус Витгенштейна формально числится по первой армии Барклая-де-Толли, но счел за лучшее промолчать. Он хорошо знал, как упрям и несговорчив адмирал, сын адмирала. Как и все в армии, граф слышал о его стычке с покойным императором. Когда разгневанный Павел Петрович подступил к нему с кулаками, Павел Васильевич отстранился, снял мундир, бросил на кресло и снова стал смирно, но уже человеком штатским. «А теперь, государь, развлекайтесь», – якобы сказал он венценосному тезке.
Человека в адмирале граф уважал, командующего армией не мог разглядеть, даже находясь с ним в одной комнате…
